Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов
– Господин! Мы крест целовали и грамоту крестную написали промеж себя, чтобы у Владимирского святителя более не судиться.
– Дайте мне оную писанину, – повелел в раздражении святитель Киевский и всея Руси. – Я сорву с нее печать и сниму с вас опрометчивую клятву. Сие находиться в моей власти.
Все загомонили, замахали руками, словно ветряные мельницы крыльями. «Сколько же здесь собралось людей, которые, не обладая ни умом, ни благочестием, смеют судить о вопросах веры в меру своего убожества», – вздохнул Киприан и перекрестился.
Приближалась распутица, и следовало поторопиться с возвращением в Москву или оставаться здесь до лета. Киприан отлучил новгородцев от матери-церкви и уехал, но никто не сказал по этому поводу ни слова. Приняли как должное.
Для христианина анафема – серьезнейшая кара. Когда-то митрополит Феогност по просьбе Ивана Даниловича Калиты наложил ее на Псков за то, что город дал убежище Александру Михайловичу Тверскому. Псковичи сдались, и беглец отъехал в Литву[72]. Согласно канонам христианства отторгнутые церковью не могли участвовать в святых таинствах, их запрещалось хоронить на кладбище вместе с православными и отпевать. Христианам запрещалось даже общаться с ними.
Новгородцы словно не заметили сего. Попы продолжали вести церковные богослужения, будто ничего не произошло.
26
По весне в Мариенбурге собрался цвет рыцарства Германии, Англии, Шотландии, Бургундии, Лотарингии и прочих западных земель. Надеялись на военную добычу, мечтали о славе борцов за веру и рассчитывали на прощение прежних грехов, которых у каждого хватало. При дворах своих сеньоров они были вежливы и обходительны, но в горячке боя или пьяной ссоре от них не следовало ждать пощады. В амурных вопросах рыцари добивались своего от замужних дам, купеческих дочек, миловидных служанок, а случалось, даже от худощавых Христовых невест – монахинь. Прости, Господи!
Двадцать четвертый гроссмейстер ордена Пресвятой Девы Марии Конрад фон Валленроде происходил из древнего франконского[73] рода и считал свое избрание после смерти предшественника предопределенным, но капитул неожиданно разделился. Часть его высказалась за комтура Данцига Вальрабе фон Шарффенберга. Тут, конечно, не обошлось без интриг папских курий и имперской канцелярии германской нации.
Фон Валленроде все же избрали, но с минимальным перевесом, что заставило его призадуматься. Начало похода на Литву оказалось упущено. Близилась осень, а с ней дожди и слякоть. Не успевая справить «почетный стол» в честь гостей Ордена, его перенесли из Мариенбурга на границу под Ковно[74]. Обычай «почетного стола» возник еще в Святой земле, когда туда прибывали светские рыцари – гости братства Пресвятой Девы Марии.
Некоторые гости встретили это известие с неудовольствием, поскольку некоторые из них, получив подарки, имела обыкновение без всяких объяснения возвращаться домой, уклонившись от участия в боевых действиях. Среди рыцарей имелось немало хитрецов, лжецов и проходимцев всех сортов.
Поход на язычников предстоял славнейший, и священник церкви святого Лаврентия отец Иоганн напросился сопровождать армию, поскольку надеялся, что слава о его миссионерских подвигах достигнет княгини Софьи. Для обращения идолопоклонников в христианство он вез с собой повозку оловянных крестиков с кожаными шнурками.
В крестоносном воинстве ему все казалось в диковинку, и он во всем видел Божественный промысел. У Бартенштейнской крепости к крестоносному войску присоединился Витовт. После взятия Вильно братство Пресвятой Девы Марии должно было получить Жмудь, а князь Великую Литву. Конрад фон Валленроде не доверял хитрому и двуличному князю-литовцу, но знал, что тому ведомы тайные тропы, которые можно использовать для ведения боевых действий.
После торжественного молебна и освящения штандартов хоругвей[75] войско выступило из Мариенбурга. Дойдя до Немана, оно двинулось вдоль реки, по которой плоскодонные речные суда будут доставлять пушки, стенобитные машины, провиант и прочее, что требуется в походе.
Добрались до пограничного Ковно, там неподалеку от замка на одном из островов артель плотников соорудила «почетный стол», украшенный разноцветными лентами с полевыми цветами. По берегам реки запылали костры, на которых жарились туши быков, кабанов и оленей, на противнях запекалась птица и рыба, а на наскоро сложенных плитах готовили пироги, разные закуски и сладости. Вокруг них суетились повара и служки, готовившие угощения.
– Не обманул фон Валленроде, – потирали руки гости Ордена при виде столов.
Пир начался после торжественной литургии по звуку труб. Столы ломились от кушаний. Из напитков пирующим подавали бургундские и итальянские вина, лучшее баварское и богемское пиво, сладкие польские наливки и настои из трав. Воинов развлекали певцы, музыканты и акробаты. Гостям Ордена в зависимости от знатности рода вручали серебряные кубки, кинжалы, украшенные самоцветами, нательные образки из янтаря и прочие сувениры. Орден на подарках не экономил.
Капелланы, идущие с войском, восседали тут же. Сперва рыцари и церковники еще отличались по манерам и обхождению друг от друга, но вскоре все смешалось. Не в меру горячие головы вознамерились охладиться в реке и несколько из них утонуло, но это не остановило остальных.
С рассветом отец Иоганн проснулся от холода под пиршеским столом. Знобило, но превозмогая недомогание, поднялся и, стряхнув с одежды налипшие на нее остатки еды, поднялся. Впереди лежала загадочная и враждебная Жмудь. При приближении вражеской армии дозорные язычников зажигали сигнальные костры или запаливали целые сосны из-за чего начинались пожары. Этим они предупреждали соплеменников об опасности, а те спешили укрыться в непроходимых лесных дебрях среди болотных топей, один вид которых внушал ужас, не говоря уж о гнусе, роящемся над трясинами. Эти укрытия считались значительно надежней деревянных боярских замков, стоящих на островах.
Уходя, жмудины угоняли с собой скот и уносили съестные припасы. То, что не могли забрать по каким-то причинам, уничтожали, не жалея собственных посевов, на возделывание которых потратили немало сил и трудов, но завоеватели так или иначе отобрали бы все. Конрад фон Валленроде рассчитывал на захват съестных припасов у населения, но ошибся. Видно, языческие волхвы – кривисы, прислужники дьявола – наслали на воинов Христа всякие неприятности.
По сведениям, полученным от Прокши о предполагаемом тройственном союзе Витовта, его зятя Василия Дмитриевича и Ордена, московский князь намеревался захватить «мать русских городов», пока польско-литовские войска будут скованы под Вильно. Генерального сражения наместник Литвы Скиргайло всячески избегал. Часть своих воинов по приказу Ягайло он перебросил под Киев к Владимиру Ольгердовичу.
Польские гарнизоны занимали важнейшие стратегические укрепления княжества, и в первую очередь Верхний замок Вильно, из которого выдворили литовцев с русскими, не доверяя им. Православные,
