История с продолжением - Патти Каллахан
Черные часы на прикроватном столике показывали без пятнадцати восемь. Имеющий цвет мочи туман стал еще гуще, он жался к окну, грозя проникнуть в спальню. Он был плотный и зловещий, как призрак с того света. Омерзительно.
Винни спала рядом, дыша спокойно и ровно, – эти звуки вызвали во мне горячую волну благодарности. Я поцеловала ее в щеку, потихоньку выбралась из постели и накрыла дочку еще одним одеялом.
Холодная кухня дремала в мутном свете утра. Я накинула поверх фланелевой пижамы свитер, зажгла газовую горелку и включила плиту под чайником. Вода вскипела, и я заварила себе чашку чаю, тоскуя по папиному крепкому кофе. Потом щелкнула тумблером радио.
«Доброе утро. Сейчас восемь часов, вы слушаете выпуск новостей. Сегодня Лондон окутан туманом».
Диктор с резким акцентом сообщил о новой почтовой марке в честь королевы, об оппозиции Черчиллю, затем о тумане:
«Приготовьтесь к задержкам поездов и пробкам на дорогах. Ричмондский мост перекрыт».
Чарли обмолвился, что это обычное явление, но ничто не подтверждало это мнение. На всех виденных мною фотографиях Лондон был солнечным и радостным: возносящийся к голубому небу Биг-Бен; красные двухэтажные автобусы, курсирующие по освещенным фонарями улицам; громада лондонского Тауэра с развевающимся на ветру британским флагом.
В такую погоду я Винни в музей не поведу. А она ведь рассчитывает на это. Я взяла чай с собой в гостиную и бросила взгляд на мамин словарь, оставленный на журнальном столике. Снова перечитала предложение, единственное, которое сумела расшифровать, как смогла.
Сей дикий мир вмещает в себя больше, чем доступно взору: поверь в воображаемое.
Я задумалась о ее жизни, о том, как часто незримый мир был для нее более реальным, чем зримый. Не исключено, что именно эта идея увела ее прочь от нас.
Я взяла письмо и перечитала в четвертый раз, все еще надеясь найти какие-то намеки между строк, обнаружить одно-единственное слово, которое сообщит мне, где ее искать или что она хотя бы жива. Ее образная фраза «Я сама зашила себя в свои секреты» эхом трепетала у меня в груди. На глазах выступили слезы, я отложила письмо.
Грядущий день будет посвящен Винни, а не маме с ее загадками и тайнами и бесчисленными страницами о выдуманных мирах.
Мне следует стать матерью, а не искать ее где-то на стороне.
– Мама? – Сладкий голосок Винни вывел меня из задумчивости.
– Я здесь, – отозвалась я.
Появилась Винни во фланелевой пижаме с маленькими кроликами.
– Все еще ночь? – спросила дочка.
– Нет. – Я похлопала по дивану. – Садись. Это из-за тумана так темно. Сейчас уже девятый час.
– И так будет весь день?
Щупальца тумана просачивались под подоконником и поднимались к потолку.
– Не знаю, детка. Но мы не позволим туману помешать нам. Вот позавтракаем и пойдем в музей.
Едва мы вышли на улицу, глаза защипало, в воздухе как будто летали огненные искры. Сквозь туман проступали только общие очертания зданий, лишенные строгих линий и прямых углов, точно кто-то растушевал их форму.
Рот и нос Винни были прикрыты шарфом.
– Ты в порядке, милая?
– Ага! – Она вскинула голову и прищурилась в улыбке. – В порядке.
– Мы пройдем через Ковент-Гарден и выйдем на Ориндж-стрит. Согласно карте до Национальной галереи на Трафальгарской площади всего треть мили. – Я похлопала по сумочке. – У меня с собой все, что нужно, на тот случай, если этот туман снова станет тебе досаждать.
Шли мы медленно, иначе не получалось. Смог сегодня не только не рассеялся, но стал еще хуже: гуще и резче, и я могла видеть не дальше чем на несколько футов перед собой. Рождественские огни на домах и деревьях расплывались, как падающие звезды. Женщины в ярких нарядах обматывали рот шифоновым шарфом, а мужчины в костюмах прижимали к лицу носовой платок. Как я догадалась, подобный воздух для них не в новинку. Прохожие шли, и мы тоже. Двор Ковент-Гардена слился с землей, и это напоминало горизонт за нашим домом в Южной Каролине – то, как линии земли и неба соединялись друг с другом на горизонте во время шторма. Силуэты людей сновали в лабиринте торговых павильонов. Внутри магазинчиков один за одним загорались огни. С деревянных тачек шла торговля рождественскими елками, а продавцы цветов и сладостей расположились во дворе.
Наш путь проходил мимо тележки с выпечкой, и я купила на пару шиллингов миндальных круассанов, слоистых и теплых. Мы стали есть их на ходу. Откуда-то из переулка выскочил сломя голову мужчина и врезался в Винни, повалив ее.
– Поосторожнее! – крикнула я.
– Ах, извините, пожалуйста, – пролепетал он и наклонился, чтобы помочь ей встать, но я отвела его руку.
Потом он исчез, а Винни поднялась и отряхнула пальто.
– Со мной все хорошо, мам.
– Думаю, нам следует вернуться. Не нравится мне все это.
– Мы уже почти пришли. Не можем же мы вот так взять и пойти назад! Ты обещала мне показать подлинного Моне. – Она притопнула ногой в притворном капризе, и я покачала головой. Ну какому ребенку есть дело до Моне? Винни.
Туман цеплялся за фонарные столбы, мимо нас прошел полицейский с фонариком, спешащий на звук разбитого стекла. Винни прижалась ко мне.
Нас окружала симфония кашля.
Такое нельзя было счесть нормой, сколько бы людей ни сновало вокруг.
Мы обогнули угол, и я потащила Винни за собой.
– Я вижу трафальгарских львов, – сказала я. – Почти пришли.
Однако сомнения обступали меня так же неумолимо, как туман, клубясь и сгущаясь, сжимая сердце. Мы обогнули воронку от бомбы, закрытую хлипким щитом из досок.
– Берегись таких, – предупредила я. – Они опасны – под ними ямы. Остались после бомбежек в годы войны.
– Эти ямы – как морские пещеры из бабушкиной книги?
– Нет, вовсе нет. Совсем не такие.
Мы дошли до края площади, где массивные берберийские львы восседали на мраморной платформе, взирая на Лондон. На их бесформенных головах ютились голуби.
– Мама, я читала про этих львов в той книге для туристов.
– Ну и?.. – Мы остановились у подножия колонны и устремили взгляды на одного из четырех зверей.
– Их выплавили из бронзы, снятой с французских и испанских кораблей, захваченных в битве при Трафальгаре.
– Ух ты! – воскликнула я. – Я эту часть не читала.
– Мама, ты читала все!
Я рассмеялась, радуясь тому, как внимательна к мелочам моя дочь, тому, каким чудом она становится.
– И еще, – добавила Винни. – Они отличаются только гривами.
– Познавательно. – Я взяла ее за руку, и
