Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов
Восстановив силы и потеряв несколько дней, двинулись дальше. За Голодной Степью лежала неведомая страна Сибирь, которую на Востоке именовали Землей Теней. Географ Ибн-Баттута[62], посетивший сей край незадолго до того, описывал его так: «Купцы, которые отваживались побывать там, оставляли товары в заранее определенных местах и удалялись, дабы, вернувшись, обнаружить меха и кожи. Никто не видел местных обитателей. Летом там стояли ужасно длинные дни, а зимой бесконечные ночи». На Руси долгое время считали, что за Каменным поясом обитали люди с песьими головами. Может статься, именно из-за этого западные христиане стали изображать святого Христофора, покровителя путешественников, с собачьей головой.
Сибирь выглядела такой же безлюдной, как Голодная Степь, в ней дозорные не находили ни клочка возделанной земли, ни следов человеческого обитания. Серые бескрайние таежные просторы вселяли безотчетный животный ужас. Воины Железного Хромца не впервой смотрели смерти в глаза, а посему не боялись ни Аллаха, ни шайтана, но тут им становилось не по себе.
Тохтамыш не имел сведений о вторжении неприятеля, ибо на зиму у Сырдарьи не выставлял застав. Пока он имел лишь старые сведения от своих послов, но подтверждений им не было.
В конце концов сибирские охотники принесли в Сарай-Берке весть о взявшейся неизвестно откуда огромной армии. Пришлось собирать войска, надеясь добиться численного превосходства, ибо оружие и тактика ведения боевых действий обеих сторон были примерно одинаковы. Со всех концов необъятного улуса, простиравшегося от Буга до берегов Байкала, в места сбора начали стекаться отряды воинов. Победа иногда зависела даже не от количества ратников, а от боевого духа и самопожертвования каждого ради общего успеха.
Тохтамыш предложил принять участие в начинавшейся войне и Василию Дмитриевичу Московскому. Тот заверил хана в выполнении своих обязательств, но слишком промешкал, а потом «случайно» разминулся с основными силами ордынцев. Другие русские князья, хоть лично и не возглавляли дружины, но ратников с воеводами прислали.
Щит ислама и Защитник правоверных достиг реки Яик (ныне Урал), заподозрил неладное и приказал своим людям переправляться на другой берег выше бродов, указанных проводниками, а тех утопить, привязав ноги к голове по старой монгольской традиции. Тимур предпочел потерять два дня, нежели подвергнуться внезапному нападению. Через некоторое время один из его разъездов взял языка, и тот подтвердил, что на другом берегу у бродов армию Железного Хромца поджидали ордынцы.
Отступая все далее на север, Тохтамыш уводил за собой немногочисленное население тех мест. Стратегический отход являлся самым эффективным средством борьбы против Тимура Гурагана. Хан рассчитывал не принимая сражения дождаться осени, когда противнику придется убраться восвояси.
Началось сложное, изматывающее маневрирование – война нервов. Оба полководца слыли мастерами обходов и охватов. То они сходились на десятке верст, то расходились на добрую сотню, заставляя противника нервничать и гадать, где встретятся вновь. Наступило лето, но погода в том году оставалась дождливой и пшеница не вызрела.
Пройдя почти две тысячи миль, Тимур Гураган в конце концов форсировал реку Кондурчу[63] (Кундурчу), и неприятели оказались лицом к лицу. Теперь ни одна из сторон не могла уклониться от столкновения, ибо отход в таких условиях мог превратиться в бегство. Железный Хромец переманеврировал хана и навязал ему бой.
Войско Тохтамыша состояло из татар, русских, мордвы и представителей других народов Поволжья, Причерноморья и Северного Кавказа, а армия Тимура Гурагана – из профессиональных воинов-гулямов[64] Средней Азии и татарского клана Едигея, люди которого считали войну единственным путем, достойным мужчины.
В пасмурный ветреный понедельник 15 реджеба 793 года Хиджры, или, по календарю Юлия Цезаря, 18 июня 1391 года обе стороны приготовились к схватке. Смерть витала в воздухе, и каждый чувствовал ее приторно-сладковатый привкус, от чего кружились головы.
Линии обеих армий растянулись на несколько верст. Над ними низко и стремительно неслись серые дождливые тучи. Все маялись, не понимая, откуда такая гнетущая тоска. Никому не хотелось умирать под этим свинцовым неласковым небом, и все желали увидеть завтрашний рассвет.
Тохтамыш построил свои войска по классическому монгольско-мусульманскому боевому порядку, разделив их на четыре основные части: авангард, центр и два крыла, что предполагало мощные фланговые удары с последующим заходом в тыл противника.
Свою армию Тимур Гураган построил похоже, но более расчленено. Она делилась на семь частей: фланги и центр, при этом каждый со своим авангардом. Центр он преднамеренно ослабил за счет усиления крыльев строя. Сзади стоял резерв из отборных тяжеловооруженных всадников, у которых даже лошадей прикрывали железные пластины. Кроме всего прочего Щит ислама и Защитник правоверных надеялся на предательство двух эмиров Тохтамыша, Дудая и Бек-булата, подкупленных им заблаговременно. Впрочем, их силы были ничтожны, чтобы повлиять на исход сражения, однако могли внести сумятицу в ряды ордынских войск.
Волнение среди воинов нарастало. Нервное напряжение охватило всех – от простых воинов до сотников и тысяцких. Уловив всеобщее настроение, Тимур Гураган выехал вперед перед строем, спешился, опустился на зеленый молитвенный коврик, расстеленный мальчиком-слугой, поцеловал землю и вознес молитву Всевышнему о даровании победы. Прекрасно осознавая силу религии в критических ситуациях, великий эмир неизменно использовал ее. Когда он поднялся с колен, воины разразились криком:
– Аллах акбар! Аллах акбар!
Вслед за Тимуром из рядов выступил имам[65] Саид Барак в выцветшей на солнце зеленой чалме и простом халате дервиша. Почти двадцать лет он сопровождал Железного Хромца и благословлял его на битвы…
Разом загрохотали барабаны судьбы из буйволовой кожи, зазвенели цимбалы удачи и, как в судный день, взревели звонкие медные трубы, но по знаку имама всё разом смолкло. Служитель Аллаха распростерся на мокрой от утренней росы траве, произнес несколько туманных арабских высказываний из Корана, схватил горсть влажной земли и швырнул ее в сторону противника, крикнув тонким, высоким голосом кастрата:
– Пусть ваши лица почернеют от позора поражения!
Ордынцы вряд ли слышали, его в отличие от воинов великого эмира, так как ветер дул с их стороны. Далее, словно выполняя
