Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
– Обожаю твой смех, – говорил он.
Жорж купил два карамельных «яблочка любви», одно вручил ей. И когда она сказала, Хорошо бы нам встречаться почаще, это поставило его в тупик. С этой девушкой он чувствовал себя по-особенному. Никогда еще такого не было. И нежность, и тревога, и сердце выпрыгивает из груди. Никогда еще у него не подкашивались ноги при виде девушки, никогда еще не сжималось горло, даже в шестнадцать, когда он впервые влюбился, Сколько надо ждать, чтобы сделать предложение? Он задал этот вопрос двум коллегам, те не подняли его на смех, но сами ответа не знали и все же не отказали себе в удовольствии отпустить пару шуточек.
Вечером в четверг запыхавшийся Жорж появился у Феликса: он крутил педали как бешеный, времени мало, у него ночная съемка. Весь красный, он твердил себе, что выглядит нелепо, но все равно задаст этот вопрос.
Вопрос жизни и смерти.
Ему нужен ответ. Нужен как воздух. А если она отвергнет его, если решит, что он слишком стар или просто ей не нравится, то лучше уж умереть на месте от разрыва сердца. А она все бегает, Да-да, уже иду. Он падает на колени посреди танцпола – он видел, так делал герой в фильме Гриффита с Лиллиан Гиш, – протягивает бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом, и не какое-нибудь поддельное барахло, как потом предположит Симона, он заплатил наличными у «Братьев Морен», ювелиров на Венсенском бульваре, Ирен, любовь моя, ты выйдешь за меня? Ирен ошарашена – еще бы! – как, собственно, Феликс, Сильвио и остальные. Все смотрят на Ирен.
Да или нет?
Она молчит, растерявшись, дрожит, тоже становится пунцовой, что-то шепчет, но никто не может разобрать ее лепет. Жорж на пределе, у него сейчас сердце разорвется, это точно, Я не расслышал, что ты сказала?
– Да-да. Конечно выйду.
Жорж целует ей руки. Кажется, он сейчас разрыдается. Танцующие кричат, Поцелуй, поцелуй! Они целуются под всеобщие аплодисменты. Он говорит, Надень кольцо. Она надевает, кольцо идеально подходит, Это добрый знак, ты должна его носить. Жорж заказывает игристого, все выпивают за их здоровье, и он спешно отбывает, иначе его ждет нагоняй. Все поздравляют Ирен и с радужным будущим, и с кольцом, даже Феликс. Только Симона не пылает энтузиазмом, у нее не злой язык, просто она реалистка, Ты не обязана соглашаться. Лучше еще подумай. Ты его знаешь всего три месяца. То есть совсем не знаешь. Я бы на твоем месте поостереглась. И потом, кольцо, может, какая-то стекляшка.
– А как узнать, что все по-настоящему? Сколько надо ждать, чтобы сказать «да»?
К ним подходит Сильвио, Если бы кто-то знал ответ, не было бы песен о любви. Любовь до гроба – красиво звучит, но в жизни все сложнее, тут уж как повезет. Слушай свое сердце.
Ирен в растерянности, предложение свалилось как снег на голову, она недоумевала, что́ такой мужчина – красивый, умный, танцует как бог, и у его ног все женщины мира – нашел в ней, самой обычной девушке. Ирен рассматривала себя в зеркале – не красавица. Но и не уродина. Не слишком высокая, не коротышка. Красивые волосы, черные и блестящие, это правда, она самую малость не дотянула до аттестата, знает главные города департамента, хорошо готовит, если верить Вивиан. Наверное, это и называют любовью, думала она, – когда нет объяснения и все похоже на чудо.
Жорж ее успокаивал, Мы поженимся, когда захочешь, но чем раньше, тем лучше. Мне хочется иметь семью. А тебе? Ирен никогда не задавалась этим вопросом. Да-да, это же естественный ход вещей, подумала она и ответила, Вообще-то, я тоже. Он жил на улице Аристида Бриана в Жуанвиле, в двухкомнатной квартире с видом на Марну из окна ванной, он действительно был на все руки мастером, просто до невероятия, Я не силен только в орфографии, так что любовных писем от меня не жди. Он освободил место в шкафу у входной двери. Ирен перебралась к нему, правда не до конца, из-за строгих принципов матери, но Вивиан не стала ее ругать, Он твой суженый, дочка, а это совсем другое дело.
Жорж заходил к Феликсу почти каждый вечер, до или после работы, как получится. Ирен говорила, Мне не нравится, что ты танцуешь с другими. Теперь я твоя невеста. Жорж никогда ничего не делал наполовину, он безропотно повиновался, Клянусь, с другими женщинами покончено, я всегда буду танцевать только с тобой. Слушай, Ирен, ты умеешь шить?
– В школе я считалась из лучших. У нас был сложный выпускной экзамен. Нам выдали по куску перкаля, и надо было вдоль основы подогнуть пять сантиметров, сделать тройную складку посередине и сметать, а сбоку вшить воздушную петлю для пуговицы, так вот, я получила девять из десяти! А что? Пришить тебе пуговицу?
– Да нет, просто спросил. На всякий случай.
На следующей неделе Жорж пригласил Ирен посмотреть «Месье Бокэр» на Больших бульварах, хотя сам уже видел его три раза, – в фильме роскошные исторические костюмы, каждый кадр он помнил наизусть, а Валентино в сложной роли герцога Шартрского проявил все величие своего таланта, Сама увидишь, это лучший актер в мире.
На выходе из кинотеатра он предложил Ирен поесть мороженого в «Бребане», он молчал и, кажется, чем-то был озабочен. Ирен вгляделась в него, Что-то не так? Знаешь, мне очень понравился фильм.
– Я придумал, как нам больше не расставаться. Поговорил со старшим костюмером, спросил, не нужна ли ему подручная – короче, портниха. Он ответил, что ему всегда нужна швея, способная подогнать костюм по фигуре статиста или актера второго плана, чтобы работала быстро и не была косорукой, а еще жила в ритме съемок, ведь мы иногда заканчиваем черт-те когда. Подписываешься на месяц съемок, потом две недели передышки, и, как все вольнонаемные, идешь туда, где берут, работаешь на студиях в Бийанкуре, в Монтрёйе или в Эпине. Это утомительно, приходится вставать в четыре утра из-за транспорта. Зарплата средненькая, костюмерша получает двести тридцать франков в неделю.
– Не так уж плохо.
– А после сорока восьми часов начисляются сверхурочные, и столовая недорогая. Но главное – потрясающая возможность оказаться рядом с Гарри Бором, Габи Морле или Дитой Парло, представляешь?
– Думаешь, у меня получится?
– Это
