Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов
В Крещенский сочельник, день строгого поста в память о трагической судьбе Иоанна Предтечи, княжна не ела. После молебна по совету игуменьи окунулась в Иордань на Москве-реке, дабы изгнать из себя все духовные и телесные болезни. Вода обожгла, словно пламя, но выбора не было. В тот вечер уснула, как убитая, утомленная молитвами и голодом.
Наутро Софья с опущенными глазами прошествовала через толпу придворных женщин, которых созвала будущая свекровь, чтобы все видели ее отречение от латинства и переход в православие. С амвона монастырской церкви в праздничных ризах ее приветствовал митрополит Киприан, архиереи и священники. Негромким, но четким, хорошо поставленным голосом святитель изрек:
– Да благословит тебя, чадо Анастасия, Господь Бог!
Такое православное имя теперь она получила, но в быту и даже в государственных документах всю жизнь именовалась Софьей. Слишком пристало к ней прежнее имя.
После короткого слова владыка смолк, и она начала, как учили:
– Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечившегося…
Это православный Символ веры (краткое изложение основ вероучения), составленный в IV веке и переведенный с греческого на славянский.
Наконец княжна дочла до конца, и прозвучало завершающее:
– Аминь!
Еще одна душа выбрала и приняла православие, по случаю чего отслужили торжественную литургию.
9 января, в день мученика Полиевкта, суженую великого князя обрядили в платье, расшитое речным жемчугом, из сокровищницы извлекли ларец с украшениями и стали наряжать невесту, а сенные девушки затянули свадебные песни.
По удару колокола к крыльцу подали праздничные сани, расписанные чудными райскими птицами с длинными хвостами. В них усадили невесту с двумя свахами, женами первейших московских бояр, и выехали из Вознесенского монастыря.
По звуку того же колокола конюший подвел к великокняжескому крыльцу аргамака под золотисто-желтой попоной. Стременной помог Василию Дмитриевичу взобраться в седло, и тот тронул поводья…
Двенадцать детей боярских с обнаженными мечами сопровождали князя и княжну на венчание, следя за тем, чтобы никто не пересек дорогу между ними, особое внимание обращали на собак и кошек. Они считались дурной приметой.
Путь от площади до порога дверей Успенского собора устилало белоснежное полотно, а место перед аналоем – собольи шкуры. Софья, сама не замечая того, первой ступила на меха, хотя заранее ее предупредили не делать этого. Будущая свекровь недовольно насупилась.
Началась служба. С клироса зазвучали чистые, будто прозрачные голоса певчих, клирики стали читать псалмы и подобающие такому случаю молитвы. Раскрыли лицо невесты, и владыка дал наставления обоим, сводившееся к тому, чтобы они посещали церковь, слушались своих духовников, хранили посты и подавали убогим… Все как положено.
Затем митрополит взял Софью за руку, вручил ее Василию Дмитриевичу и велел поцеловаться. Робкий публичный поцелуй смутил обоих. Киприан меж тем изрек:
– Господи Боже наш, славой и честью венчай их.
Эти слова – одни из важнейших в таинстве брака. Жутко и сладостно сделалось на душе новобрачного. Уже плохо осознавая происходящее, он с Софьей по очереди по глотку отхлебнули из чаши освященного церковью вина, тем обещая делить чашу жизни с ее радостями и горестями. Потом Василий Дмитриевич по обычаю бросил сосуд на пол.
Наступил кульминационный момент: митрополит соединил руки новобрачных и, держа перед собой золоченый крест, обвел их трижды вокруг аналоя с Евангелием. Круг – символ вечности, а обхождение вокруг «Священного писания» – напоминание о том, что семейную жизнь следует строить на добрых христианских принципах. Далее зачли благословляющую молитву и возгласили многолетие новобрачным.
К Василию Дмитриевичу и Софье Витовтовне стали по очереди подходить князья и бояре с поздравлениями. При выходе из храма молодожены бросали в толпу мелкие серебряные монеты. При ловле их в народе нередко завязывались драки на потеху остальным.
Затем все направились на великокняжеский двор. На высоком крыльце молодых встречала вдовствующая великая государыня Евдокия Дмитриевна с хлебом-солью и благословила их.
Новобрачных провели в залу, где они воссели на возвышенности, а перед ними за длинным столом расселись гости согласно родовитости. Чем знатнее, тем ближе к великому князю.
Через некоторое время молодые поднялись и, ведомые под ручку, удалились в опочивальню. У ее дверей стал Шишка с печальным видом Пьеро и обнаженным мечом. В знак покорности Софья разула мужа и в первом же сапожке нашла золотую монетку, что сулило счастье в семейной жизни.
Тем временем в зале пировали. Мед, вино и пиво лились рекой… В спальной горнице утомленные любовью молодые лежали на огромной постели, и Софья Витовтовна почему-то вспоминала конюха Степку. Конечно, все, что случилось с ним, нелепо и глупо, за то и поплатился, сердешный. Стоял под виселицей, пока на нее вязали веревку, и никакого страха на лице не читалось, только печальная улыбка скользила по его устам, будто говорил:
– Тебе, княжна, все смех, а мне смерть…
«Зато целоваться умел, не чета великому князю, да и всем прочим», – подумалось Софье Витовтовне.
21
По рассеянности Шишка где-то обронил рукавицу, а потому требовалось купить новые, ибо мороз пощипывал руку. Карманов тогда не имелось, а потому осталось только терпеть или спрятать кисть за пазуху тулупа. По дороге на торг рынду обуревали безрадостные мысли. «Господи, как уныло жить в этом холодном сером мире, но выхода тут нет», – подумалось ему с грустью.
Неожиданно кто-то заступил Шишке дорогу.
– Ба, какая встреча! Не признаешь, дружище? – спросил его человек.
Пригляделся. В белом овчинном полушубке, подпоясанном синим холщовым кушаком, перед ним лукаво ухмылялся Тарас, о котором рында давно забыл; нате – явился не запылился, будто с того света свалился.
Люди, занимающиеся тайными делишками, долго не живут, от них избавляются либо недруги, либо свои же, а этому старому знакомцу все нипочем. «Видно, он заговорен бабкой» – подумалось рынде.
– Неужто ты из тех уродов, которые разъезжают по свету неведомо зачем? Глазам своим не верю… – изумился Шишка, придя в себя от неожиданности.
– Это ты зря! Привез
