Гейша - Лиза Дэлби
Я натянула свежие белые таби, носки с отделенным большим пальцем (поначалу я носила кимоно только с такими носками), специально взяв пару на размер меньше, чтобы они хорошо обтягивали ногу. Гейши, особенно танцовщицы, следят за таби не менее внимательно, чем балерины за пуантами. Их тщательно подгоняют по ноге и заказывают сразу целой партией. Для гейши нет большего срама, чем морщинка или пятнышко на белоснежных таби.
Нижнее белье гейши не носят[20]. Это извечная тема разговоров подвыпивших клиентов. Поскольку кимоно плотно облегает тело, считается, что туго сидящие трусы сделают бедра бугристыми. К тому же женщине в кимоно довольно сложно справлять естественную нужду, если на ней трусики. Вместо них обычно используется косимаки – кусок тончайшей ткани, шелка или нейлона, метр шириной и два длиной, который обертывают вокруг талии.
Я обмоталась косимаки, надела нижнюю рубашку и приготовилась выравнивать рукава и воротники желтого нижнего и бледно-розового верхнего кимоно, полученных от Хисароку. Окасан и служанка в четыре руки обвязали меня парчовым поясом с золотыми и серебряными хризантемами и закрепили его туго сплетенным красным шнуром. Ни жива ни мертва, в сопровождении окасан я направилась в «Дай-ити», где собрались другие гейши. Когда выходили из «Мицубы», старая тетушка рассмеялась, наблюдая, как я ковыляю по передней, и не преминула съязвить:
– Не шаркай ногами.
Когда гейши выезжают на банкет за пределами Понтотё, они все равно собираются в своем чайном домике. Таковы правила, установленные Ассоциацией гейш. В тот день «Дай-ити» должен был представить на банкет группу из шести гейш, включая Итиумэ и меня, Итигику. Вместе мы ждали лимузин, который должен был отвезти нас в Сэкисон, загородный дом в изысканном традиционном стиле, построенный в свое время писателем Танидзаки Дзюнъитиро, где в 1920-е годы размещался его литературный салон.
Ныне особняк Сэкисон принадлежит корпорации «Сумитомо» и используется для отдыха и развлечений ее высшего руководства и почетных гостей. Директор филиала корпорации в Осаке снял для банкета один зал. Когда мы подъезжали к дому по выложенной гравием аллее, уже темнело, и в каменных, покрытых мхом светильниках, расставленных там и сям между причудливо изогнутыми соснами, мерцали огни. Было шесть часов вечера – время гейшам приступать к работе.
Гости уже собрались. В банкетном зале с окнами в парк сидело человек десять мужчин. Они пили виски и беседовали о своих делах. Нас отвели в маленькую гостиную с мягкими диванами и телевизором, где мы должны были ждать, пока нас не позовут. Момидзуру прихватила сямисэн, а у молодых гейш нашлись веера для танца. Коротко посовещались о музыкальной программе, если таковая потребуется. Момидзуру могла играть что угодно, поэтому все зависело от готовности танцевать Итиумэ и Ититэру, которые только в прошлом году перешли из майко в гейши. Девушки быстро перебрали свой еще довольно скромный репертуар и остановились на двух номерах: «Зеленые сосны» и парного танца из «Каменного моста», оба в стиле нагаута. Еще одна майко в нашей группе, Итивака, вызвалась исполнить всегда популярную «Гионскую балладу», в которую входят народные песенки и сценки из жизни майко Гиона.
Момидзуру подтянула струны сямисэна и, тихо перебирая их пальцем, а не костяным медиатором, как обычно, провела с молодыми гейшами краткую репетицию. Затем она повернулась ко мне и спросила, буду ли я петь и что. Я ответила, что могу спеть одну из двух коут, которые разучила на уроках пения. Гейши, очевидно, слышали, что я практикуюсь в игре на сямисэне и в исполнении коут, но не верили, что я могу петь под свой аккомпанемент. Момидзуру предложила мне свой сямисэн, явно желая удостовериться, правду ли говорят обо мне.
Я взяла в руки ее изящный инструмент с декой, обтянутой кошачьей кожей, с золотой отделкой и колками из слоновой кости; он не шел ни в какое сравнение с тем крепким, но грубым сямисэном с собачьей кожей и деревянными колками, на котором я обычно занималась. Когда я подвернула колок средней струны на четверть тона выше, чтобы настроить инструмент на лад хонтёси, гейши тихо ахнули.
– Ты действительно играешь! – воскликнул кто-то, изображая полнейшее изумление, свойственное местным жителям, когда иностранец или иностранка обнаруживает даже самое примитивное умение сделать что-то по-японски.
– Я с шестнадцати лет занимаюсь нагаутой, – соврала я. Мой ответ полностью объяснил умение настраивать инструмент.
На самом деле до этого я вообще не училась пению, а исполнение на сямисэне мелодий коуты, которые я уже разучивала некоторое время, было значительно проще, чем нагауты. Куплеты коуты, которые считались самым простым номером в репертуаре гейш, для меня оказались делом довольно трудным. Я часами сидела с магнитофоном, пытаясь попасть голосом в непривычные полутона, которые, на мой слух, воспитанный на фортепиано, просто проваливались между нотами. Вообще коуты, в отличие от нагаут, исполняются в более свободной манере, но эта простота обманчива и требует напряженной работы.
Прошел час, а нас все не звали в банкетный зал. Гейшам надоело репетировать, и они принялись болтать. Когда наконец появилась служанка и пригласила нас к гостям, мама «Дай-ити» велела мне идти следом за Итиумэ и повторять все ее действия. В смежной с залом комнатке каждой из нас дали по маленькому фарфоровому кувшинчику с подогретым саке.
Итиумэ вошла в зал, остановилась посредине его нижней части, встала на колени и низко поклонилась, касаясь ладонями пола. Затем поднялась и, неся кувшинчик с саке будто сосуд со святой водой, подошла к одному из гостей и села возле него. Тут хозяйка «Дай-ити» легонько толкнула меня, и я вошла в зал, одним глазом следя за Итиумэ, а другим глядя себе под ноги. Войдя, поклонилась и сказала на диалекте Киото:
– Я дебютантка, прошу вашей благосклонности.
Гости озадаченно заулыбались.
Итиумэ налила саке своему гостю, то же сделала и я для господина справа от меня. Оба залпом выпили саке и предложили выпить нам с Итиумэ. Мой клиент, видимо, не знал, как обратиться ко мне, и спросил хозяйку «Дай-ити»:
– Она пьет саке?
– Конечно, – ответила я вместо окасан и протянула свою чашечку. – Где вы видели гейшу, которая
