Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
Наверх вела деревянная лестница, которая скрипела тягуче, как я ни старался ступать тихо. Чем выше поднимался, тем становилось темнее. Перед выходом на сторожевой ход чуть не наступил на спящего. Он сидел на предпоследней ступеньке, прислонившись спиной к стене и уперевшись босыми ступнями полусогнутых ног в противоположную, и тихо сопел, как простуженный. Просыпаясь, издал скулящий звук. Жалко дурачка, но он сам выбрал путь воина.
На верхней площадке по углам лежало по большой куче камней, которые я в темноте принял за людей. Подумал, что прячутся там от ветра, который залетал между прямоугольными зубцами и мелкими песчинками как бы шлифовал лицо, заставляя его гореть. Еще двух охранников нашел, когда спустился с верхней площадки. Они спали на сторожевом ходе возле лестницы, подложив под головы кожаные щиты. Первый, умирая, тихо вскрикнул, но второй на свою беду так и не проснулся. Может, это и к лучшему — умер, не поняв, что происходит, не испугавшись.
В правой части ворот был склад: толстые пучки стрел, сотни по полторы-две каждый, крепкие рогатины, чтобы отталкивать лестницы, два больших бронзовых котла для кипячения воды или масла, поленницы дров. Во дворе возле входа в нее лежал на земле деревянный мост с перилами с одной стороны, который клали через ров.
Во фронтальной башне внизу спали двое и один на верхней площадке в углу. Уровни между караульным помещением и сторожевым ходом были забиты пучками плохеньких, кривоватых стрел с костяными наконечниками. Товар, конечно, дешевый, но в таком количестве влетел хозяину замка в копеечку. Разве что делали слуги из собственных материалов. Жизнь в замке скучная, чем-то надо заниматься.
После чего я прошел по той стороне до донжона. Там были хозяйственные постройки. Первой была конюшня, в которой тревожно всхрапывали лошади, зачуяв меня. Сколько их, не стал выяснить. Утром пересчитаем. Никуда не денутся. Дальше была кошара с большой отарой коз, которые шарахнулись от меня молча. В курятнике тоже не возмущались, когда открыл дверь и заглянул внутрь. Темные куры неподвижно сидели на жердочках. Глаза их не различал в темноте, поэтому казались чучелами. Потом шли кладовые. Заходить внутрь и смотреть, что именно в каждой, не счел нужным.
Я пересек двор по диагонали и пошел от надвратной башни к донжону по другой стороне. Два длинных двухэтажных здания с узкими окнами-бойницами на втором этаже были то ли казармами, то ли жильем для слуг или крестьян из ближних деревень, которые принадлежали хозяину замка, то ли и то, и другое одновременно. Двери закрыты изнутри на засов. Подумал, что можно подпереть обе — и пусть сидят, пока не надоест и сдадутся, или выкурить, разведя рядом костры. Над конюшней и кошарой большой сеновал. Наверняка перед осадой его забили до отказа.
Дверь в донжон располагалась на высоте метра два. К ней вела приставная деревянная лестница с широкими и частыми ступеньками и перилами справа. Ее не затянули внутрь на ночь. Видимо, уверены, что пробраться в замок никто не сможет. Они будут не первыми, кого погубила самоуверенность. Но дверь, оббитая железными полосами, была закрыта изнутри на запор. Я с трудом просунул в узкую щель нож, попробовал сдвинуть деревянный брус. Не хватало места, чтобы пошевелить лезвие. Придется ждать до утра, когда сами откроют.
Вернувшись в проход между донжоном и жилым зданием, где уже скопилось так много воинов, что стояли впритык, рассказал им, что и где. После чего отвел малыми группами три десятка в надвратную башню, два — во фронтальную и еще два в проход между жилыми домами. Будут ждать там команду. С остальными коротал время в проходе, где сразу стало свободнее. Воины переговаривались шепотом. Настроение радостное, будто уже перебили гарнизон. Наверное, потому, что поднялись наверх без потерь. Совершить это днем не самое легкое мероприятие, а ночью втройне сложнее. Впереди было знакомое дело — бой с не самым сильным противником, уже потерявшим одиннадцать бойцов.
Время, как обычно в таких случаях, тянулось медленно. Подвывание песчаной бури добавляло тоски. Зато грела мысль, что золотые динары, считай, у нас в кармане, точнее, в кошелях. До карманов все еще не додумались, потому что особой нужды в них нет. Мужчины никакую мелочевку с собой не носят. Ключей, сигарет, спичек или зажигалок нет. Для монет имеется кошель. Женщины ходят с сумочками, которые вешают через плечо.
У меня было два плана действий, когда рассветет. Какой из них использую, зависело от того, откроется сначала дверь в донжоне или в одном из жилых домов. Когда все детально продумаешь, обязательно случается что-то неожиданное. Почти одновременно открылись двери в донжоне и дальнем из жилых домов. Из первого вышли двое безоружных мужчин, судя по старой грязной одежде, слуги, из второго — пожилая женщина. От удивления я даже замешкался малость.
— Вперед! — приказал я воинам, стоявшим рядом со мной, и, когда двое рванули к слугам, а остальные — к лестнице, чтобы попасть в донжон, громко крикнул всем остальным: — В атаку!
Мужчин срубили обоих, а женщина с перепугу присела, закрыв голову двумя руками, но не заорала, что и спасло ее. Нам лишние жертвы ни к чему. Все пленники, за исключением хозяина замка и его семьи, будут проданы в рабство, и деньги достанутся нам.
Судя по крикам, в донжоне и первом жилом здании зачистка шла полным ходом. Во втором было тихо. Дверь не открывалась. Возле узких окон-бойниц на втором этаже было движение. На всякий случай мои люди проходили по двору, прикрываясь щитами, но пока не вылетело ни одной стрелы. Может быть, там не было лучников, может быть, решили не усугублять вину.
Из донжона и первого жилого здания начали выходить пленники, в основном женщины и дети. Их выводили на середину двора, чтобы видны были из второго, и ставили на колени. С десяток мужчин отправили открывать ворота и устанавливать мост через ров. Один из моих воинов поднялся на верхнюю площадку донжона и помахал большой белой тряпкой. Это был сигнал остальным воинам нашего отряда, чтобы подтягивались к крепости. Чем больше нас будет, тем больше трофеев вынесем из него. По договору с Салахом ад-Дином, всё, что можно унести, наше. Да и надо же им хоть что-то сделать за те деньги, что получат. Мы договорились,
