Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
— Что тебя привело ко мне? — спросил Салах ад-Дин.
— Я подумал, что тебе нельзя уйти, не захватив эту крепость. Тогда никто не поверит, что ты способен взять Халеб, — начал я с выхода из-за угла. — Есть у меня вариант, как сделать это. Мероприятие очень опасное, нет уверенности в успехе, но мои воины готовы рискнуть за хорошее вознаграждение.
— Каждый получит по три сотни золотых динаров, а ты тысячу, — сразу предложил он.
Его предложение укладывалось в рамки, которые наметили мы, ближе к нижнему краю.
Глава 12
С утра юго-восточный ветер раздувался, усилившись во второй половине дня до песчаной бури. Горячий, сухой воздух был наполнен светло-коричневой пылью, из-за которой видимость упала метров до двухсот. Прогуляешься немного — и лицо горит, словно его потыкали тонкими иголочками. Пыль скрипела на зубах, набивалась в ноздри, уши, оседала на ве́ках. Приходилось закрывать лицо полосой ткани, которая, какой бы цвет ни имела, вскоре становилась светло-коричневой. Нет худа без добра. Та сторона скалы, по которой я собирался проникнуть в крепость, находилась в ветровой тени. В такую погоду охрана вряд ли будет торчать на башнях и сторожевом ходу, так что лучшего времени не подберешь.
Отвесной скала была только в верхней трети. Нижние две можно одолеть без приспособлений, хотя порой приходилось карабкаться с помощью рук. Это нелегко, если тащишь с собой мешок с доспехами, оружием и альпинистским снаряжением. Постоянно скатывались камни, шумя, но ветер завывал так, что наверху не должны услышать. Пожалуй, если бы полезли в тихую ночь, нас бы засекли и горячо встретили наверху.
По скале я взбирался первым. Альпинизм никогда не входил в перечень занятий, которые меня привлекают. Полностью разделял народную мудрость «Умный в горы не пойдет, умный горы обойдет». Никогда не понимал альпинистов-любителей. Взобрался ты на вершину горы — и что? Разве что нервы пощекотал. Так есть много доходных способов получить такое же удовольствие. Впрочем, некоторые живут ради эмоций, причем неважно, каких.
Подъем был несложный. Это снизу, издали скала кажется отвесной, гладкой. Вблизи она разная. Есть выступы, есть впадины, есть щели, глубокие и не очень, в которые легко и надежно вбивались крепкие колья, заготовленные моими подчиненными. В двух местах я посидел на выступах, передохнув. Последние метров десять оказались самыми легкими, потому что угол наклона становился все меньше. Дальше и вовсе была немного наклоненная наружу площадка перед стеной здания, сложенного из плохо обтесанных камней. Она шла полосой длиной метров семьдесят и шириной сантиметров сорок пять до узкого прохода между ним и башней-донжоном, который был завален камнями, заготовленными для метания в осаждавших. Подготовились хорошо: горка была высотой метра три и шириной почти во весь проход, а камни весом от полукилограмма и где-то до десяти. Туда залетал ветер и, закружившись, злобно подвывал.
Я нашел в самом начале прохода глубокую щель в стене башни, вогнал в нее толстый кол, к которому привязал для подстраховки канат с мусингами. Второй конец с куском белой ткани, чтобы заметен был в темноте, спустил подчиненным. Первой ходкой поднял наверх свои доспехи и оружие, второй — помог подняться подчиненному. Затем вдвоем быстро доставили на площадку второго и барахлишко обоих. Я передал им управление канатом, а сам начал облачаться в доспехи. На площадке места мало. Надо переходить во двор крепости, где нам будут не рады.
В проходе бесновался ветер. Такое впечатление, что пытается остановить меня, предупредить защитников. Я поднялся на самый верх каменной кучи, присел там, прислушиваясь. Кроме звуков ветра, ничего не уловил. Решил не высовываться, подождать, когда наверх поднимется больше подчиненных. До рассвета далеко, спешить некуда. Прислонившись спиной к одной стене, сплевывал пыль, попавшую в рот, на противоположную. В голову лезли гнусные мысли, что мог бы сейчас лежать в кровати с Бианой или другим сисястым существом. Всегда хочется быть там, где тебя нет.
Все больше воинов забирается наверх. Они уже заполнили почти весь проход между домом и башней. Мне пришлось сместиться в начало его. Рядом небольшая площадь в форме неправильного шестиугольника. На ней, вроде бы, пусто, если не считать завихрения ветра. Собак не видно и не слышно. Скорее всего, их просто нет. У меня имеется предположение, что нелюбовь многих мусульман к этому животному сыграла с ними злую шутку. Именно поэтому они постоянно проигрывают христианам. Лучшего сторожа, пусть и раздражающего порой, трудно найти, а на войне кто первый обнаружил врага, тот уже наполовину победил.
— Я пойду в надвратную башню. Пока будет тихо, не дергайтесь, ждите здесь. Если услышите шум, мчитесь на помощь втроем. Остальные пусть атакуют вторую башню и попробуют ворваться в донжон, — шепотом проинструктировал я сидящих рядом воинов.
Двор пересек, не скрываясь. Если меня увидит кто-нибудь из защитников замка, решит, что идет свой. Враги поодиночке и вот так внаглую разгуливать не будут. Караульное помещение располагалось слева от ворот. Дверь в него была приоткрыта и заклинена, чтобы сквозняк выдувал жару. Внутри, действительно, было свежо, даже запах тускло горящей лампы, заправленной конопляным маслом, едва ощущался. На двух широких лавках спали шесть человек, раздетых до светлой нательной рубахи с треугольным вырезом спереди. Матерчатые доспехи висели на кольях, вбитых в стену. Щиты и копья длиной где-то метр восемьдесят пять стояли прислоненными к ней. Судя по бородатым лицам и небритым головам, это местные, не тюрки. Скорее всего, семиты, но не иудеи. Последние уже переключились на ростовщичество, торговлю, медицину, музыку… Среди военных встречаются, как персонаж анекдота. Я начал
