Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов

— Грузить будем, — уверенно ответил опытный эвакуаторщик. — Номера на машине наши, московские. Ладе нельзя, а Мерсу можно, что ли. Да и план выполнять надо.

Погрузили и увезли на штрафстоянку. Где в барачном помещении на оформлении документов и выдаче авто незаконопослушным хозяевам трудился в этот день Иннокентий.

Через час появляется хозяин Мерседеса с личным охранником могучего телосложения. По всему видно, что оба нерусские. Хозяин выглядел весьма импозантно. Чисто выбрит, седина на висках, фирменный галстук, пальто цвета беж.

— Встаньте в очередь, как все, — строго сказал Иннокентий через окошечко охраннику, который начал было бесцеремонно стучать в закрытую дверь. Тот поморгал недоумённо, но подчинился.

Подошёл их черёд. Иннокентий без лишней волокиты проверил всё, вручил квитанцию и указал на банк через дорогу, где принимали оплату штрафов.

Но после, перед тем как выдать пропуск на выезд, Иннокентий знаками подозвал к окошку владельца Мерседеса.

— Вот ручка, вот протокол, укажите вот здесь, что жалоб и претензий не имеете. И распишитесь.

Нерусский импозантный человек ручку принял, но писать ничего не стал.

— Я не понимай, — выговаривает он кое-как по-русски и жалобно смотрит на своего телохранителя. А тот лишь широченными плечами пожимает.

— Ладно, — вошёл в положение Иннокентий. — Просто вот в этой строчке после печатных слов "Жалобы и претензии" напишите на русском языке одно слово "Нет". И всё.

Обладатель шикарного Мерседеса взял протокол в руки, покрутил его туда-сюда, перед носом охранника помахал им зачем-то. И снова признался:

— Я не понимай.

— А тут и понимать ничего! — с раздражением произнёс Иннокентий. — От вас требуется только написать всего одно слово "Нет". И давайте быстрее, вы всех задерживаете.

Наконец, кивая головой и бормоча что-то себе под нос, не знающий русского языка нарушитель медленно, но всё же заполнил протокол и отдал его Иннокентию. Который на повышенных тонах разбирался уже с другим нарушителем в куртке и штанах цвета хаки. По всему видно, русским.

Минут через десять Иннокентий, увидел, как через открытые ворота выехал освобождённый Мерседес экстра-класса. А в конце смены он, специалист с высшим юридическим образованием, просматривая и сортируя оформленные за день официальные бумаги, был весьма озадачен вопросом, что делать с протоколом без подписи, но с выразительным указанием собственника автомобиля на его жалобы и претензии — СЛОВ НЕТ.

Имена и судьбы

— И как вам жилось там? — спросил я очень старенькую соседку по дому, сидя с нею на лавочке во дворе напротив детской площадки.

— Весело, — ответила Екатерина Варфоломеевна. — Мы же молодыми были. Сказали, целину надо поднимать, мы и попёрлись.

— Прямо из Москвы в Казахстан?

— Ну да, вызвали в райком комсомола, оформили путёвку и вперёд. Но это ладно. Я же там чуть замуж не вышла.

— Как это чуть?

— А ты не торопишься?

— Нет, посижу тут с вами на солнышке.

— Тогда слушай. Он с Украины был. Высокий такой парубок, как у них говорят. Звали его Анатолий. Привязался ко мне, как банный лист. Хотя там и бань-то нормальных не было. И всё бы ничего, да вот называл он меня специально не по имени, а только по отчеству. Фотография моя на доске почёта висела, он и прочёл. Подойдёт со мной к дружкам и говорит, вот познакомьтесь, это моя Варфоломеевна. Или полезет с поцелуями и говорит, дай-ка я тебя обниму, Варфоломеюшка. Мне восемнадцать лет, а он ко мне будто к тётке на базаре обращается. Скажет и ржёт, как дурак. Такое, видите ли, отчество у меня смешное.

— Ну и вы бы его по отчеству называли в отместку, — предложил я вариант поведения.

— Обидеть боялась, — вздохнула старушка. — Да и отчество его я не знала, на кой оно мне. Любила просто и всё.

— Понятно. А замуж-то почему не получилось?

— Ты слушай и не перебивай. Поехали мы прямо со стана в посёлок расписываться. А перед тем, как подписи поставить, регистраторша и спрашивает Анатолия, согласен ли он, Ананий, взять в жёны Екатерину. А он, как ни в чём не бывало, отвечает, согласен. Представляешь. Я очумела прямо. Какой ещё Ананий, спрашиваю. А он объясняет, что это он по жизни Анатолий, а по документам Ананий. Такое, мол, родители ему имя дали. Ах ты, паразит, говорю. Варфоломеевна, значит, смешно, а Ананий лучше. Это что, говорю, получается, дочку мою, например, будут звать Ананьевна. Нет уж, сказала я твёрдо, проваливай, дорогой, с таким именем, куда подальше.

— А потом?

— Потом я домой вернулась. Но замуж так и не вышла.

— А дочка откуда? И внучка у вас есть, и правнучка. Я же их знаю.

— От другого мужчины, которого я совсем не любила. Зато имя у него было шикарное.

— Какое?

— Ну ты же говоришь, что знаешь нас всех.

И в этот момент, выйдя из подъезда, подошла к нам дочь Екатерины Варфоломеевны, пожилая женщина восточной наружности.

— Добрый день, Татьяна Алтынбековна! — поздоровался я.

Жватра

За столом три женщины — комиссия по рекомендации, кого из немногих первоклассников действительно следует перевести в специальную московскую школу в связи с их неспособностью успешно справляться с учебной программой. Учительница заводит в класс симпатичную черноволосую девочку и усаживает её напротив.

— Как тебя зовут? — спрашивает одна из женщин, раскладывая на столе разные цветные картинки.

— Анжелика.

— А вот скажи, Анжелика, что ты видишь на этой картинке?

— Помидор.

— Правильно. А на этой?

— Огурец.

— Тоже правильно. А на этой?

— Капуста.

— Молодец. А на этой?

— Картошка.

— А на этой?

— Лук.

— Умница. А теперь скажи, как вот это всё, что ты увидела, можно назвать одним словом?

— Жватра, — с радостной улыбкой, будто разгадав трудную загадку, ответила Анжелика.

Смешно? Не очень. Уж больно красивые глазки у девочки и смотрит она на взрослых с таким доверием…

За всех на свете

Мы, два старых человека, принявших уже по полстакана водки за Россию, сидим на кухне в московской квартире и рассуждаем про Украину. Я службу свою в армии за границей вспомнил: как мы скудными пайками делились на учениях, как чуть ли не со слезами на глазах расставались под марш "Прощание славянки", как искренне после дембеля в гости