Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
В город я вернулся перед полуднем, везя на крупе коня косулю. Рыцари налоги не платят и с оружием не расстаются, поэтому стража на Генуэзских воротах не обратила на меня внимания. Я тоже не стал привлекать. Завтра подстрелю еще одну косулю и начну утверждать, что сегодня не выезжал из города. На постоялом дворе о смерти Миля де Планси еще не знали, хотя мне порой казалось, что все новости, слухи и сплетни именно отсюда распространяются по городу. Теперь буду знать, что с новостями не всё однозначно.
Ближе к вечеру Биана поведала мне, что Миля де Планси убили из засады два лучника-ассасина. Эти негодяи, которых аборигены называли хашшашинами, уже перебили несколько правителей и высокопоставленных чиновников, как христианских, так и мусульманских. Местное население боится их, как огня. Единственное, что было непонятно, почему они напали на собрата тамплиеров, с которыми дружили.
Утром пришел гонец от комтура Эрмангара д’Аспа, пригласил зайти в гости. Меня опять приняли в роскошной келье, угостили местным белым вином среднего качества.
— Говорят, вчера утром ты ездил на охоту, — начал хозяин издалека, когда мы остались одни.
— Да, подстрелил косулю двумя стрелами в живот, — сообщил я.
— Косулю? — ухмыльнувшись, переспросил он.
— И косулю тоже, — произнес я.
— У тамплиеров горе: потеряли влияние при дворе после смерти Миля де Планси от рук ассасинов. Теперь регентом при юном короле будет Раймунд, граф Триполи, который собрат нашего ордена, — проинформировал он.
— Эти горные разбойники творят, что хотят! Управы на них нет! — улыбнувшись, произнес я и добавил шутливо: — Если бы ассасинов не было, их надо было бы придумать.
На территории Ближнего Востока встретились три суперэтноса: православный мусульманский и католический. Казалось бы, последний, как самый молодой, должен был победить, но тут в предпоследний влилась свежая, пассионарная кровь в образе тюрок, которых по имени их объединителя будут называть сельджуками. Они, приняв ислам, быстро подмяли выдохшихся арабов. Как и положено неофитам, стали более праведными, чем арабские имамы, принялись зачищать свои владения от иноверцев, в том числе христиан, обитавших здесь, и паломников, уничтожать храмы. Их предшественники в этом плане были намного терпимее. Именно тюрки в немалой степени, хотя я считаю жадность и жажду власти западноевропейцев все-таки первичными, поспособствовали началу крестовых походов якобы для защиты святых мест. Как это обычно бывает, на стыке суперэтносов начали плодиться секты. Православие приросло монофизитами, которые, упрощенно, считали Иисуса не человеком, а богом, и несторианцами, которые придерживались прямо противоположной точки зрения. Плюс армянская церковь, которая возомнила себя самой древней из христианских и положила с прибором на все остальные. Мусульмане разделились на суннитов, которые, упрощенно, сами выбирали себе халифа, молились пять раз в день и не признавали временные браки, считая их узаконенной проституцией, и шиитов, которые уверены, что правителями могут быть только прямые потомки пророка Мухаммеда, молятся три раза и за цивилизованное решение сексуальных проблем. Как по мне, обычная разборка элит, желающих остаться у власти. В свою очередь оба эти течения начали дробиться, порождая странные варианты. Из шиитов выделились исмаилиты, а те породили назаритов, которые, отказавшись подчиняться тюркам, спрятались в горах и начали партизанскую войну со всеми, кто не с ними. Их столицей стала крепость Аламут, расположенная неподалеку от южного берега Каспийского моря, которое тюрки называют Кучук-Дениз или Хазарским. Именно агенты этой секты и получили название ассасины.
Эрмангар д’Асп достал из стоявшего на полу у стола, большого ларца, покрытого красным лаком, десять кожаных мешочков, перевязанных суровой ниткой, скрепленной печатью иерусалимского короля.
— От меня ты получил семьсот динаров — долг короля Амори, который я решил компенсировать вместо его наследника потому, что участвовал в заключении договора с тобой. Откуда у тебя еще три сотни, понятия не имею, — проинструктировал комтур.
— Не сомневался, что вы человек чести! — искренне молвил я. — Если нужны будут мои услуги, обращайтесь.
— Надеюсь, больше не пригодишься, но кто знает⁈ — молвил он.
Хранить такую большую сумму в походном мешке вместе с остальным барахлом было неразумно. Хватит мне переживаний из-за трех сотен, привезенных из Панеады. Я отдал тысячу двести динаров в рост Агостино Градениго, венецианскому ростовщику, пообещавшему мне шесть процентов. Были предложения и поинтересней, но с представителями этой фамилии я имел дело в будущем. Может быть, они были потомками не именно этого человека, но знакомый банкир лучше незнакомого ангела. Все равно этих денег не хватило бы на постройку морского судна водоизмещением тонн сто. На меньшее не хотелось размениваться. Спешить мне некуда. Глядишь, обломится еще один серьезный заказ, и тогда построю судно своей мечты, соответствующее этой эпохе в пределах разумного.
Глава 6
В Акру прибыли сицилийские галеры с вербовщиками в поход на неверных. Их прислал граф Танкред ди Лечче, командующий армией, посланной Вильгельмом, королем Сицилии, захватить Александрию. Никакого отношения к Святым местам и паломникам не имеет весь Египет, так что это не про веру, а еще один шустряк решил воспользоваться смертью Махмуда Нур ад-Дина, расширить свои владения, захватить очень большой и прибыльный морской порт. Это не помешало во всех церквях Акры призывать к походу на мусульман. Я решил присоединиться. Делать в Акре нечего, а перевозку к стенам осажденной Александрии и питание в пути и на месте пообещали бесплатное. Посмотрю, каков сейчас этот город. Глядишь, захвачу какую-нибудь добычу. В Египте все еще много золота добывают.
За помощью приплыло шестьдесят галер разного размера, но желающих помочь сицилийскому королю стать немного богаче нашлось всего сотни полторы рыцарей и сержантов. Так что на каждой везли не больше пяти человек, включая слуг, и столько же лошадей. Я выбрал маленькую галеру, тридцатишестивесельную, на которой плыл в компании двух сержантов. Слуг у них не было. Имели по верховой лошади и одного осла на двоих. Не скрывали, что плывут не ради искупления грехов, а с надеждой награбить побольше и вернуться в Европу, обосноваться в каком-нибудь городе. Кормили нас раздельно. Я, как рыцарь,
