Поцелуи на хлебе - Альмудена Грандес
– Да брось, – перебивает его сестра, с трудом сдерживая хохот, – он куда страшнее Чубакки!
«Ну а кто меня просил заводить троих?» – думает Пепе. Он благодарен младшему за молчание, и пускай он учится хуже всех.
– Слушай, Диана, есть у нас антибиотики?
Перед выходом из дома он принимает первую таблетку, надеясь, что остальные не понадобятся, как это было в предыдущие два раза.
К обеду отек начинает спадать. Пепе чуть ли не злится, что его тело так радостно восприняло новости: вместо того чтоб уволить, ему просто урезали зарплату на десять процентов.
Распорядок дня у него теперь совсем незатейливый.
Будильник звонит в то же время, что и всегда, но теперь на работу он добирается пешком, стараясь не думать, сколько заплатил бы за такую роскошь еще совсем недавно. Он вообще старается не вспоминать о былом, потому что ему больно от этих воспоминаний. И все же в каком-то смысле ему повезло, и он это знает. Сколько инженеров-архитекторов за сорок отдали бы все на свете, чтобы год спустя после того, как им перестали платить пособие по безработице, оказаться на его месте? Он не знает точно, но думает, что очень много. Даже большинство.
– Слушай, я тут подумал…
Вернувшись из поездки на побережье (нужно было разобрать квартиру), он встречается в кафе с Томасом, владельцем агентства недвижимости. Томас продаст его квартиру и заберет деньги. Он отличный парень, его друг еще с хороших времен, причем настоящий друг: мало кто согласился бы на такую сделку в счет уплаты его последнего долга. Увидев, как Томас мнется, отводит взгляд и непрестанно помешивает кофе, хотя сахар уже явно давным-давно растворился, Себастьян начинает опасаться, что он решил дать задний ход.
– Да я понимаю, за квартиру ты, возможно, столько не выручишь…
– Не-не-не-не-не! – Томас трясет головой, будто пытаясь стряхнуть с шеи змею, машет руками, будто отбиваясь от еще одной, и даже слегка краснеет. – Я не об этом, что ты, уговор есть уговор, это даже не обсуждается, я просто подумал… – Он краснеет, а потом становится чуть ли не багрового цвета, как подросток, которому задали неудобный вопрос. – Я подумал… Черт, Себастьян, мне так неловко тебе это предлагать…
Когда бюро прогорело, он решил распродать все. Дом в Сото-де-ла-Моралеха, квартиру на побережье, машину, драгоценности жены, свой компьютер и даже картину из гостиной – свадебный подарок однокурсника, ставшего довольно известным художником. Таким образом ему удалось закрыть ипотеку и выплатить долги, накопившиеся с тех пор, как его компания начала идти ко дну; ему осталась такая хилая, такая тощая подушка, что и подушкой-то ее не назовешь.
У него нет денег, чтобы начать все заново. Ему не на что снять квартиру, не на что обставить ее даже самой дешевой мебелью из распродажных магазинов на окраине, и ни один банк не хочет ему помочь. А вот его отец хочет.
– Возвращайся домой, Себас. Квартира большая, места много, и я буду рад тебе и детям, честное слово. С тех пор как твоя мать заболела, в доме стало очень грустно, сынок.
Но его жена наотрез отказывается и заявляет, что поедет к сестре в Эль-Сото. Что она его любит, но не хочет жить с родителями мужа. У свекрови сосудистая деменция, отягощенная Паркинсоном, или наоборот, и при ней в любое время дня и ночи находится сиделка из Гондураса, которая только и умеет, что варить варева своей страны. Свекор готов хоть каждый день питаться рисом с фасолью, только бы не оставаться наедине с больной женой.
– Пойми меня, Себас: я еще молода и имею право начать все заново, попробовать еще раз. Мне очень жаль, что у нас с тобой так вышло, честное слово, я все бы отдала, чтобы так не было, вообще все, но… Я не могу быть с тобой, когда ты такой, не могу быть с тобой в несчастье, знаю, я дерьмо, сволочь, трусиха, называй как хочешь, но если б я осталась с тобой – умерла бы, – тут она начинает рыдать, – я бы просто умерла…
Если б на тот момент он не был окончательно, бесповоротно уничтожен, Себастьян мог бы оценить глубину своего падения: всю жизнь он был, на его собственный взгляд, чересчур подвержен злобе и считал это главным своим недостатком, а в тот момент он даже злобы не ощутил.
Пока жена оплакивала свою судьбу, он молча проглотил разочарование, собрал чемодан, расцеловал детей и уехал в родительский дом. Давясь пресной зеленой фасолью и рыбой в панировке – еще долго ему предстоит придерживаться этой старческой диеты, – он обещает себе, что первые заработанные деньги потратит на услуги юриста и разведется.
Восемь месяцев спустя единственное, что ему удалось, – это избавиться от квартиры на побережье, продать которую казалось практически невозможной задачей. В остальном – он попробовал все, но не нашел работы и не заработал ни цента. Томас знает об этом, и все же ему трудно подобрать слова.
– В общем, мы сейчас будем сдавать здание тут неподалеку…
Себастьян чуть не спрашивает: «Хочешь, чтобы я сделал вам проект?» – но потом понимает, что здание уже почти сдано.
– …Раз уж ты все равно вернулся в этот район… Не обижайся только, пообещай, что не будешь обижаться, я же помочь тебе хочу. Конечно, эта работа не для тебя, естественно, я это понимаю, но пока найдешь что-нибудь другое…
И вот теперь он каждый день ходит на работу пешком и снова носит костюм и галстук, хоть выбирать одежду ему теперь не позволено. Корпоративный дресс-код для всех работников его подразделения – синий костюм, белая рубашка и темный галстук. Чересчур элегантный для того, чтобы восемь часов подряд, сидя в будке, поднимать и опускать шлагбаум на парковке. Но Себастьяну все равно: этот костюм оплачивает не он. Хоть Томас и не может в это поверить, Себастьян очень ему благодарен за эту работу. Пускай на развод его зарплаты не хватает, зато он каждый месяц посылает деньги детям и может теперь частично оплачивать труд Дайси, сиделки: двести евро – эту сумму после банкротства отец потихоньку от братьев Себастьяна стал платить за него.
А еще эта новая работа оставляет ему массу свободного времени. Здание пока стоит полупустое, так что иногда по утрам выезжает лишь пара десятков автомобилей. В остальное время он свободен и может в свое удовольствие читать, решать кроссворды, бесплатно сидеть в интернете с рабочего ноутбука. Каждый вечер он рассылает резюме на все вакансии, которые нашел утром, но пока что никто ему не звонил.
Себастьян старается не вспоминать о своей прежней жизни, потому что вспоминать больно. Живет сегодняшним днем, выстраивает жизнь вокруг мелких еженедельных новостей. На этой неделе, к примеру, вдруг разом сняли весь первый этаж здания, огромный опенспейс. Теперь там будет сидеть какая-то строительная компания – если верить Томасу, очень богатая. Из-за этого в последние дни Себастьян запретил себе не только вспоминать, но и мечтать – но перестать он не может. А что, если им понадобится дизайнер для перепланировки офиса, а может, и для долгосрочного сотрудничества, а может, это иностранная компания с кучей денег, которая хочет нанять сотрудников в Испании, а может, компания испанская, но ищет сотрудников, готовых к переездам куда угодно, а может…
Сегодня Себастьян встает до будильника, бреется, умывается и причесывается тщательнее обычного, чистит щеткой форменный пиджак, не берет с собой в будку ни книгу, ни газету, не включает ноутбук. Он даже не следит за тротуаром, по которому каждое утро в восемь сорок пять проходит девушка, с которой его свела судьба в конце августа; она тогда сняла соседнюю квартиру с той, что раньше принадлежала ему, а теперь – компании, на которую он работает. Минуты текут еле-еле, это сводит его с ума. Наконец в половине двенадцатого перед шлагбаумом тормозит «Ауди» последней модели.
– Добрый день, – говорит водитель – и только: он узнал одного из самых незаметных, низкооплачиваемых сотрудников агентства недвижимости «Призма».
Себастьян смотрит в лицо человеку, который утопил в долгах и разорил его бюро, и молча нажимает на кнопку.
