Философия полёта - Денис Сергеевич Окань

Много ли инструктору-инопланетянину для счастья надо?..

— Василий, ты, наверное, с красным дипломом училище закончил?

— Ага.

Смутился парень. Чуть ли не покраснел! Да, не принято у нас гордиться своими успехами. В почёте быть в толпе средненьких и не выделяться. Знаем — проходили…

— Молодец!

За мою бытность пилотом никто в трёх авиакомпаниях, где я работал, ни разу не поинтересовался у меня, с каким результатом я закончил лётное училище и Академию гражданской авиации. Работодателя интересует лишь факт наличия диплома, а уж какие в нём оценки — никому не интересно. А попробуй вспомни о цвете своего диплома перед каким-нибудь начальником — сразу в немилость попадешь!

«Не выделяйся! Будь как все! Ты что, самый умный?»

«Я лучше наберу средних пилотов, чем слишком умных!» 45

Стоило ли лбом биться о гранит науки, зарабатывая отличные оценки, если сам факт трудоустройства от них не зависел? Как тогда, так и сейчас… 46

Хорошо, что такие парни, как Василий, находят применение своим стараниям.

Интересно, в пролетающий мимо А-380 авиакомпании «Эмирейтс» тоже лучше «наберут средних, чем умных»?

В дымке впереди появился красавец-Эльбрус.

…В возрасте 11 или 12 лет летел я с отцом в Сочи из Барнаула. Он, конечно же, летел в кабине в левом кресле Ту-154, ну а я в салоне с мамой. Летим и вдруг неожиданно над головой раздаётся знакомый голос:

— Уважаемые пассажиры, сейчас мы пролетаем Эльбрус, он находится слева от нас.

В те годы пассажирам услышать что-либо по громкой связи от пилотов было фантастикой. И как же мне было приятно слышать отца!

С тех пор я бесчисленное количество раз пролетал мимо Эльбруса, и каждый раз вспоминаю этот момент из детства. Наверное, этот эпизод повлиял на то, что сам я считаю общение командира с пассажирами безусловно важным элементом работы в гражданской авиации.

Что, опять же, находит мало понимания со стороны динозавров. Однажды я даже получил «внушение» за «вольнодумство», правда, через некоторое время мне довелось везти из Новосибирска в Москву владелицу авиакомпании, Наталию Филёву. Рейс был подконтрольным, всех заранее настрополили… Но я не выдумывал ничего нового, работал как обычно, и информацию пассажирам читал ровно так же, как делал всегда. И получил в итоге благодарность от Наталии Валерьевны.

Приступаем к снижению. Сегодня в работе полоса 30, а вот прогноз о сильном порывистом ветре, похоже, не оправдался, как это часто бывает.

Диспетчер интересуется нашей скоростью, мы секрета из своих 270 узлов не делаем. Сообщаем. Сзади нас летит CRJ «Руслайна», тоже хочет приземлиться в Минводах. Диспетчер сообщает экипажу CRJ:

— Впереди, сорок километров, заходит 737 с посадкой в Минводах. Уменьшите скорость до двухсот пятидесяти узлов.

Сорок километров? Это большой интервал. Видимо поэтому нам никаких указаний по скорости не поступает. Значит, будем работать по своему сценарию — перед третьим разворотом уменьшим скорость и начнём выпускать механизацию.

Перешли на частоту «Круга», получаем разрешение на снижение до высоты шестьсот метров. До третьего разворота десять миль, начинаю плавно уменьшать скорость до двухсот десяти узлов.

Диспетчер интересуется:

— Глобус 1213, сообщите приборную скорость.

— Сию уменьшаем до двухсот десяти узлов.

— Понял.

На частоте «Круга» появляется «Руслайн». Диспетчер интересуется:

— «Руслайн», сообщите приборную скорость.

— Двести пятьдесят узлов.

— Понял. Для информации, впереди, тридцать километров, Боинг 737 уменьшает до двухсот десяти узлов.

— А 737 какой компании?

— «Глобус».

Пауза.

— «Глобус», а ты не можешь увеличить скорость?

Это «Руслайн» нас спрашивает. Нажимаю кнопку передачи:

— Парни, мы уже на третьем развороте.

До грамотного должно дойти сразу же. Третий разворот — не место для гонок. И я очень удивлён, услышав:

— Ну так что, скорость никак не увеличить, что ли?

Нам уже закрылки пора выпускать, а этот кадр, возможно, считает, что «Боингу» это делать необязательно.

— Парни! Давайте мы свою работу будем делать, а вы — свою, окей?

— Во-от ка-ак. Ну ладно-ладно, когда-нибудь сочтёмся…

Вот как? Пытаюсь воззвать к благоразумию:

— Парни, тридцать километров — это очень много. Мы два раза сядем, пока вы нас догоните.

— Да вы ещё полчаса разворачиваться на полосе будете!

Теперь понятно, чего коллега из «Руслайна» так волнуется — в Минводах после посадки на полосу 30 придётся разворачиваться и рулить обратно, чтобы освободить по РД Альфа, расположенную в самом её начале. Но в любом случае, опытный пилот должен понимать, что, если впереди идущий борт находится на третьем развороте, и от тебя он на удалении тридцать километров, то это много — раз, а ускоряться ему — небезопасно. Может привести к нестабилизированному заходу на посадку. Это два.

Решаю не продолжать бесцельный разговор, но делом показать нервному собрату, что его волнения беспочвенны.

Продолжаем полёт. Перед четвертым разворотом переходим на частоту «Вышки». Выпускаем закрылки 5, скорость 190. Перед входом в глиссаду — выпуск шасси, закрылки 15, скорость 150. После входа — закрылки 30, расчётная скорость, чек-лист…

Всё как всегда, обычно.

Посадка!

Затормаживаю самолёт, разворачиваюсь. Катимся обратно. До РД Альфа от нас метров четыреста.

«Руслайн» только-только выходит на связь с «Вышкой». Хех!

Освобождаем полосу. Неторопливо рулим на стоянку номер 6. Пока катимся по перрону, «Руслайн» садится. Тянет поприветствовать его в эфире, но это будет неправильно. Пусть сначала зарулит.

Вот и трап к нам подъехал, двери открыты. Первые пассажиры пошли. Вижу, что «Руслайн» только сейчас зарулил на стоянку номер 3. Беру микрофон:

— Ну вот, «Руслайн»! Видишь, успел. У нас уже пассажиры выходят.

Парни не сдаются

— Нам пришлось на эшелоне механизацию выпускать, чтобы тормозиться!

Ага, заливай. «На эшелоне». А обычно в глиссаде начинают, что ли?

— А нам пришлось бы на чистом крыле садиться, если б мы для вас на третьем ускорились.

Диалог окончен. Говорю, обращаясь к Василию и Алексею:

— Теперь есть два варианта — либо они получили опыт и поймут свою неправоту, либо же сейчас называют нас нехорошими словами. Я склоняюсь ко второму варианту, так как мало людей встречал, готовых признать очевидное.

Интересно было бы узнать — кто там в кабине сидит? Либо очень молодые пилоты, не имеющие ещё чувства полёта (тридцать километров на кругу — это действительно много!), либо совсем замшелые. Склонен к первому варианту. Хотя… Тут не угадаешь. Могут и старички, и мои ровесники сидеть. От возраста сие понимание не зависит.

Пассажиры вышли. Спускаюсь на перрон для традиционного осмотра самолёта и окрестностей.

На запуске случился сумбур. Сразу несколько бортов подготовились к вылету — «Руслайн» первым, мы за ним, и А-319 «России» третьим. На частоте «Земли» (на ней ведётся связь с техником при запуске) начался гвалт. Интересно, обеспечить наземников гарнитурами для подключения к внутренней связи самолёта — это слишком дорого?

Улетели. Дал Василию возможность потренироваться в наборе без использования директорной системы — для современных молодых пилотов это редкая возможность.

Сотни пилотов набирают опыт в полётах, почти постоянно используя максимальные уровни автоматизации. Ведь её так соблазнительно использовать! Она манит своей обманчивой простотой… Чтобы потом неожиданно устроить подвох, и, хихикая в кулачок, наблюдать за мгновенно вспотевшим пилотом.

Недавно бело-синие коллеги начудили во Внуково. Ну это мы знаем, что начудили, а вот для прессы авиакомпания выдала, что пилоты профессионально (да героически, чего уж там!) справились с отказом наземного оборудования. Чушь собачья! Улететь с траектории финального снижения в лоб заходящему