Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская

— Разумно. Занять гостей, но не позволить слишком отвлекаться от представления. Передайте лорду наше восхищение его предусмотрительностью, — Крас вежливо поклонился лакею и, вернувшись к Папаше, сообщил, что зрителям «жрать не дадут». Жердин иронично свистнул, оценив серьезный настрой лорда.

*****

— Благородные господа и прекрасные дамы! — зычно объявил Папаша. — В честь нашего дорогого хозяина, лорда Инзеля, мы вам сыграем весёлое представление! Смело пейте и закусывайте, смейтесь, только не подавитесь! Но на смертельных номерах призываю всех к осторожности. Они опасны не только для нас, но и для вас! Когда не вовремя глотнешь вина… Папаша вытаращил глаза, изобразил судорожную икоту, схватился за горло и закашлялся, вызывая смех публики. — Да-да, именно так вы будете выглядеть, если не побережетесь, господа! — насмешливо поклонился директор театра. — Итак, мы начинаем!

Первой на сцену выпорхнула Смея в клетчатом платье с пышной юбкой. Она прочувствованно пела о радости видеть свою публику. Крас стоял за колонной с гитарой. Звук шел близко, даже без усилителя. В последнем куплете Смея рассчитано повернулась вокруг оси, по ее знаку Жердин из-за другой колонны бросил ей мячик. Артистка поиграла с мячом, покрутила на пальце, чуть подразнила публику, и в нужном месте бросила мячик лорду.

Инзель поймал и радовался, как ребенок. Смея хлопнула в ладоши и протянула руки, прося мяч обратно. Но лорд не бросил. Вышел на сцену, сделав всего пару шагов, и вручил мяч, заодно при всех поцеловав руку актрисе. Она сделала реверанс, Инзель вернулся на место, горделиво откинулся на спинку стула, искоса наблюдая за реакцией своей дамы. Красивая молоденькая шатенка в нежно-голубом, на этот раз, платье, вымучено улыбалась, нервно обмахиваясь кружевным веером.

К Смее присоединились её клетчатые воздыхатели. Пантомима с прыжками и шуточной дуэлью, в которой нельзя было сказать, за кем осталось последнее слово, и кого выбрала Смея, позабавила публику. Тройку слуг сменила свадебная сценка, где не Крас, а Новит предстал в романтическом образе, резко сменив амплуа, зато его хорошо узнавали участники «пикника». Поцелуй в финале как бы закреплял за ним роль поклонника Веричи.

Пока другие переодевались к следующему номеру, Жердин вышел жонглировать кольцами, один, под лирическую музыку музыкальной шкатулки. Новит даже не слышал эту мелодию и не видел номер с марионеткой.

В неизменном клетчатом костюме, красной жилетке и с треугольно заломленными бровями, Жердин внезапно из пройдохи-слуги превращался без перемены костюма в печального Пьеро. Он насвистывал в такт мелодии, и кольца летали так, будто это его безмолвная серенада при луне под балконом любимой. Подбросив сразу пять колец, Жердин медленно вращался с ними вокруг своей оси, точно сам был фигуркой на музыкальной шкатулке. И когда повернулся спиной к публике, внезапно все кольца оказались у него на шее, а в руки жонглеру, как дар, чтобы развеять его одиночество, из-за колонны влетела большая красивая кукла в воздушном бальном платье с белыми оборками. Повернулся к залу он уже с ней на руках и с вдохновенной улыбкой.

Кукла была подвижная, мягкая марионетка. Началась живая музыка вальса, где солировала труба, а подпевали бубен и гитара. Жердин развернул подвеску марионетки, церемонно пригласил куклу на танец, та ответила реверансом, и хотя доставала ему чуть выше колена, они прекрасно романтично танцевали. Жердин увлёкся, в кружении подхватил партнершу на руки, точно тем же движением, что в «качелях». В какой-то момент, быстро пробежав пальцами по всем суставам куклы, что-то сделал, и мягкая марионетка внезапно стала жесткой фигуркой. Когда Жердин взметнул её за одну ногу, кукла стояла сама! А Жердин картинно отбросил в сторону крестовину с нитями и увлеченно понёс куклу, пока не наткнулся на Краса. Тот как раз вышел и стоял у колонны, скрестив руки на груди и скептически наблюдая это безобразие.

— Угу, в куклы играешь? Вроде, уже большой мальчик… Дай-ка, — Крас протянул руку к игрушке. Жердин испуганно прижал куклу к себе, но потом нехотя протянул поближе, нежно держа за талию. — Стоп! Так и держи! — Крас сдернул с пояса большой пестрый платок. Тот, развернувшись, превратился в гигантскую шелковую шаль, куда можно было завернуть троих людей. Крас картинно поправил манжеты и…

— Милорд, вы не могли бы нам помочь? Нужно подержать шаль строго по центру. Чуть выше, да, именно так… ап! Отпускайте. — Крас сбросил шаль, и вместо куклы руки Жердина оказались на талии живой девушки, в таком же воздушном платье. Веричи шутя хлопнула его по рукам, вырвалась, на бегу сделала реверанс лорду, выскочила на передний край сцены и очень изящно поклонилась, с широким плавным взмахом обеих кистей.

— Благодарю вас, милорд, — Крас проводил помощника и с силой хлопнул Жердина по плечу: — Вот это другое дело! Учись, пока я жив. — Он поймал Веричи за талию, подбросил и закружил так же, как Жердин — куклу.

— А…? — влюбленный протянул руки, но ожившая кукла смеялась, мотала головой и не хотела идти к нему обратно, удобно устроившись на плече Краса. — Так, понятно, как всегда! — Жердин, ссутулившись, печально ушел за колонну.

Под плавную, но веселую музыку парочка начала номер «качели». В первой пирамиде, когда Веричи всходила на плечо Краса, стоя на одной ножке, она распустила волшебную шелковую шаль, и та вилась по воздуху за ними, пока Крас описал круг по сцене.

Скоро шаль улетела, и вышли все помощники для двойных «качелей». Господам очень нравилось, как артистки летают по воздуху, как балансируют стройными ножками, качают юбками с полупрозрачными оборками, посылают в зал воздушные поцелуи.

Мужчины аплодировали долго и от души. Лорд, со скромной гордостью поглядывал то на сцену, то в зал, будто часть аплодисментов относилась к нему за помощь в чуде перевоплощения.

Глава 48

В следующей сценке, зрители наконец, а Инзель — впервые, увидели Красильона. Герцог, помахивая тростью, выходил погулять в город без слуги, и тут же у него крали кошелёк. Последующие перипетии, судебное разбирательство и — деньги присуждали всем, кроме законного владельца кошелька.

— А я? — Красильон поворачивался к публике. В его глазах стояло такое непонимание, что некоторые зрители, смеясь, закрывали лицо руками, не могли видеть это кристально-неподдельное недоумение. Дамы постоянно, смеясь, прикрывали пол-лица веерами, но сейчас закрывали и выше, чтобы скрыть слёзы смеха.

Инзель злорадно хохотал, не ожидая, что его снова так быстро вызовут на сцену. Красильон удалился. Ещё не полностью втянулся за дальний занавес шлейф всех сопровождающих, которым больше повезло в суде, как Папаша