Сапсан - Джон Алек Бейкер

Самка сапсана наблюдала за мной со столбов на дальних солончаках – съежившаяся, угрюмая под темным дождем. Изредка она перелетала с места на место. Она уже покормилась и не знала, чем себя занять. Позже она улетела в сторону от моря.

Хотя у Бейкера и есть эмоциональная отстраненность, или нейтральность, которые могут возникать при долгих наблюдений за дикой природой, его текст никогда не бывает скучным. Напротив, если его и можно в чем-то упрекнуть, то в том, что он почти не оставляет читателю передышек. Его проза предельно насыщена, сконцентрирована до высочайшей плотности. Она бросает вызов каждой своей строкой. Порой ее легче воспринимать как поэзию. Двух страниц бывает достаточно, чтобы почувствовать насыщенность текста. Более того, удивительно, насколько органично эта проза ложится в стихотворную форму. Взять хотя бы это предложение:

Весенние сумерки;

над стальной рекой

скрипят крылья

летучих мышей;

совы лемурствуют

и кричат

по-кроншнепьи.

Или этот абзац:

Голые, суровые, будто выкованные деревья

выступали над горизонтом долины.

Холодный северный воздух

преображает и проясняет,

он подобен ледяной линзе.

Сырые пашни темны, как солод,

а стерни поросли сорняками и раскисли.

Бури унесли последние листья.

Осень повержена. Пришла зима.

Если бы мне нужно было выделить самые выдающиеся дарования Бейкера как писателя, я бы назвал два качества. Первое – способность передавать инаковость дикой природы через ассоциации с объектами человеческого быта. При этом он рискует впасть в антропоморфизм, но это почти никогда не случается. Звучит парадоксально, но, используя знакомые образы, он делает животных или растения доступными для нашего восприятия, при этом сохраняя их не-человеческую природу. Вот пример:

На гальке бугром лежала мертвая морская свинья – тяжелая, как мешок цемента. Гладкая кожа покрылась розовыми и серыми пятнами; язык почернел и стал твердым, как камень. Пасть разинулась, как старая, утыканная гвоздями подметка. Зубы походили на застежку-молнию на жутковатом чехле от ночной рубашки.

Возможно, еще совершеннее его описание золотистых ржанок в летнем оперении:

Их черные брюшки блестели на солнце под горчично-желтыми спинками, как черные туфли, присыпанные лютиковой пыльцой.

Вторую уникальную способность Бейкера я называю «синестезией» (хотя это и не совсем точно), подразумевая его умение воспринимать и выражать информацию, исходящую от одного органа чувств, так, как если бы она была воспринята другим. Например, он описывает звуки таким образом, словно их можно увидеть или почувствовать на вкус. Вот описание сумеречного пения козодоя в «Сапсане»:

Его песня похожа на журчание вина, льющегося с большой высоты в гулкий бочонок. Это душистый звук. Его букет возносится к тихому небу. При свете дня он был бы тоньше и суше, но в сумраке он доходит и получает выдержку. Если бы песня могла пахнуть, то песня козодоя пахла бы давленым виноградом, и миндалем, и лесной мглой. Эта песня льется, и ни одна капля не проливается мимо.

Способность к синестезии редко выражается столь ясно и однозначно. Как правило, она проявляется неявно, через небольшие, деликатные оттенки смысла – всего одно слово или фразу. Вот четыре примера из «Летнего холма»:

Чистая зеленая песня пеночки-веснички спускается с лиственницы.

С запаха пруда доносится голос камышницы.

Трещащая песня козодоя, кажется, бороздит гладкую поверхность тишины.

В длинных долинах среди холмов один за другим поднимались крики авдоток, будто эхо ископаемых голосов, вырвавшихся из меловых глубин.

Последние две цитаты особенно примечательны: заметьте, что свет у Бейкера приобретает динамику. Эти примеры подчеркивают, что слово «синестезия» не вполне точно описывает всю сложность его таланта.

Я имею в виду не только общепринятое значение синестезии, но и способность придавать неосязаемым и бесформенным сущностям материальность и плотность. Бейкер делает невидимое зримым. В его прозе свет, пространство, время, гравитация и движение облекаются плотью. Он будто воспринимал воздух как материальную субстанцию. С точки зрения химии так оно и есть – мы знаем, что воздух состоит из кислорода, азота и т. д., но очень редко действительно это ощущаем. Писательское мастерство Бейкера словно было создано для того, чтобы запечатлеть быстрейшую птицу на планете. Бейкер и сапсан – совершенный союз. Уникальный дар синестезии проявляется в его текстах повсюду. Вот как он описывает стайку зеленушек:

Все это скопище то и дело, сухо шелестя крыльями, взлетало на деревья, а потом по запыленной лестнице солнечных лучей тихо спускалось обратно. Желтый свет мелко рябил от птичьих теней.

В «Сапсане» способность воспринимать небеса как нечто плотное и осязаемое порождает целую череду метафор, в которых воздух и его обитатели уподобляются морской стихии. Глядя в небеса, Бейкер словно заглядывает в подводные глубины. В одной из самых поэтичных сцен ближе к финалу книги он описывает сокола так: «Подобно дельфину в зеленых морях, подобно выдре в оцепеневших водах, он плыл по небесной лагуне к белым рифам перистых облаков».

В другом эпизоде, наблюдая за плавностью и игривостью движений тюленя в воде, Бейкер размышляет:

Хорошо живется тюленям здесь, на мелководье. Не только тюленям, но и многим другим водным и воздушным созданиям. Похоже, что их жизнь лучше нашей. Ведь у нас нет своей стихии. Когда мы падаем, нам не на что опереться.

Здесь Бейкер приближается к поразительному прозрению, которое раскрывает суть самого жанра литературы о природе. Читая этот отрывок, мы не можем не вспомнить животных, которые больше всего повлияли на воображение современных британцев, а также самых преданных исследователей этих животных: выдру (Генри Уильямсон[5], Гэвин Максвелл[6]), китов и дельфинов (Хиткоут Уильямс[7] и весь нью-эйджевский культ морских млекопитающих) и птиц, в частности хищников (Уильям Генри Хадсон[8], Теренс Хэнбери Уайт[9] и сам Джон Алек Бейкер). Мы не можем странствовать по стихиям, как эти создания, но можем попытаться представить, что значит быть выдрой или сапсаном. Однако ни один известный мне писатель не позволяет нам столь глубоко проникнуть в жизнь другого существа и прочувствовать, каково это – слиться со своей стихией, как это делает Джон Алек Бейкер.

Марк Кокер,

март 2010

(Пер. О. Бочарникова)

Единицы измерения

Для удобства читателей предваряем текст таблицей для перевода мер из британской в метрическую систему измерения.

Английский фут чуть длиннее стопы среднего взрослого человека.