Мифология советского космоса - Вячеслав Герович
Мишин настаивал на том, чтобы объединить бортжурнал и инструкцию для командира корабля в один документ. Каманин немедленно углядел в этом попытку «исключения из бортовых документов всего того, что дает возможность членам экипажей понимать ход автоматических процессов и контролировать работу автоматов,– продолжаются старые попытки превратить космонавтов в подопытных кроликов»561. Каманин приказал космонавтам всячески сопротивляться посягательствам Мишина.
Космонавтов беспокоила растущая роль бортовой автоматики в лунной программе. Леонов отмечал, что «по плану полета автоматическая система имела приоритет»: космонавтам разрешалось использовать ручное управление только в случае отказа автоматической системы. «Я утверждал,– продолжал Леонов,– что мне, как командиру космического корабля, во время полета нужно как можно меньше связи с Землей, так как она только отвлекает меня от того, что я уже знал: необходимо только ручное, а не автоматическое управление»562.
Возвращение лунного космического корабля в атмосферу Земли было сопряжено с целым рядом сложных задач. Специалисты по баллистике рекомендовали «двухнырковую» схему: по их плану космический корабль сначала погружался в атмосферу Земли над Антарктидой, его скорость уменьшалась со второй космической до суборбитальной, далее за счет аэродинамических сил спускаемый аппарат снова поднимался в космос, а затем совершал повторный заключительный вход в атмосферу уже над территорией Советского Союза. Первое «погружение» требовало особо точной траектории космического корабля. Изначально конструкторы отдавали предпочтение автоматическому режиму спуска. Они утверждали, что автоматическая система управления «принципиально лучше ручной системы тем, что не зависит от состояния человека, его настроения, самочувствия, от того, сохранил он или утратил навыки». Тем не менее они решили добавить ручную систему в качестве резервной, чтобы упростить автоматическую систему и «застраховаться от возможных просчетов». Проблема заключалась в том, что космонавту пришлось бы управлять космическим кораблем, испытывая пяти-шестикратные перегрузки. Разработчики провели тысячи тестов, испробовав различные ручки и пульты управления, которые можно было бы использовать в таких условиях, но так и не смогли добиться оптимального распределения функций между человеком и машиной. «Когда человеку передавали сложные функции управления, он нужную точность не выдерживал. Его ошибки могли приводить к большим перелетам или недолетам, иногда до тысячи километров, что было явно недопустимо. Если же на человека возлагать простые функции, то его участие не упрощает автоматики и поэтому становится нецелесообразным»563. Когда лунная программа была завершена, проблема рационального баланса функций так и осталась нерешенной.
Только после успешной высадки на Луне «Аполлона-11» советское правительство издало приказ о создании тренажера для отработки лунных посадок для программы Л3. Планировалось, что тренажер будет готов к маю 1970 года564. Тем временем лунные экипажи тренировались для получения лицензий летчиков-испытателей. Их подготовка включала посадку вертолета с выключенным двигателем, очень трудную и опасную операцию, которая при этом не имела ничего общего с реальной посадкой на Луне. Опытный летный инструктор, космонавт Шаталов разработал методику обучения советских лунных экипажей для отработки посадки на Луну, но программа тренировок так и не началась. К тому времени, когда был построен тренажер, лунная программа зашла в тупик565.
График программы посадки на Луну был серьезно нарушен из-за нескольких неудачных запусков гигантской лунной ракеты-носителя Н1. Последняя попытка была предпринята в 1972 году, и вскоре программа была свернута. Космонавты надеялись, что им доведется полетать на лунном космическом корабле во время серии испытательных полетов по околоземной орбите в 1970–1971 годах. Однако финансовые трудности, преследовавшие советскую лунную программу, вынудили Мишина отменить испытательные полеты лунного орбитального корабля и ограничиться испытанием лунного посадочного модуля в беспилотном режиме. В ходе трех испытаний на околоземной орбите лунный посадочный модуль успешно имитировал посадку на Луне, две операции старта с основным и резервным двигателями и выход на лунную орбиту. Система автоматического управления работала отлично566. Так и осталось неизвестным, сработала бы ручная система посадки на Луне или нет. Даже если бы другие компоненты лунной программы были отработаны вовремя, отсутствие ручной системы управления входом в атмосферу неизбежно задержало бы развитие программы.
С самого начала у Советского Союза были большие сложности с разделением ответственности за лунную программу между разными конструкторскими бюро. Разумно распределить функции между человеком и машиной оказалось еще сложнее; решение так и не было найдено. Существование пилотируемой лунной программы в Советском Союзе держалось в секрете в течение двадцати пяти лет. Все это время советскими властями культивировался миф о том, что исследование Луны с помощью автоматических зондов было единственной целью лунной программы.
Споры о профессии космонавта
Проблема бортовой автоматизации, выглядевшая чисто технической, оказалась связанной с более фундаментальным вопросом о природе и цели полета человека в космос. Дебаты по поводу автоматизации отражали три конкурирующих взгляда на космический полет: как на работу пилота, инженерную задачу или исследовательское предприятие.
Первый отряд космонавтов состоял из военных летчиков, и они использовали свой растущий престиж и политическое влияние для сохранения своей монополии на космические полеты. В мае 1961 года, вскоре после своего первого исторического полета, Юрий Гагарин направил письмо главному маршалу авиации Александру Новикову, в котором утверждал: «Космические полеты под силу выполнять только летчикам, если другие хотят летать в космос, то прежде они должны научиться летать на самолетах. Авиация – начальная ступень космических полетов»567. В 1962 году Королев впервые поставил вопрос о включении инженеров в космические экипажи, и Каманин назвал это «дикой идеей»568. Отмена суровых требований к физической подготовке для инженеров вызвала резкое недовольство космонавтов-летчиков569. Маршал Андрей Гречко, тогдашний первый заместитель министра обороны, прямо сказал: «Мы будем набирать в космонавты только молодых крепышей из военных, нам не нужны хлюпики из гражданских ученых»570.
Космические инженеры, в свою очередь, настаивали, что у них есть законное право быть членами экипажей космических кораблей. Черток утверждал, что «хороший инженер мог бы управлять космическим кораблем не хуже летчика, если у него нет явных медицинских противопоказаний»571. Конструктор космических кораблей Феоктистов составил таблицу, сравнивающую профессии космонавта и летчика, и пытался показать, что навыки пилотирования на борту космического корабля не нужны, но Каманин сделал из той же таблицы прямо противоположные выводы572. Однако сильное административное влияние главных конструкторов, имевших прямой доступ к советскому руководству, заставило военную верхушку пойти на компромисс. В конце концов Каманин согласился включить в состав отряда космонавтов гражданских специалистов.
Споры о необходимости навыков пилотирования для профессии космонавта, возможно, сыграли роль в выборе первой
