Сказки печали и радости - Дарина Александровна Стрельченко
– Делали ремонт, горе-электрики неправильно проводку положили, закончить не успели, а у них – замыкание, искра. И все здание охвачено огнем. Я побежала спасать документы, по дороге нашла второго бариста. А потом не помню, что случилось. Очнулась в больнице. Хотелось, конечно…
– Хотелось просто сдохнуть и стать коровушкой, – пробормотала Мила.
– Да нет, – покачала головой подруга. – Я была такой злой. Из-за чьей-то безалаберности я потеряла лицо. Было очень больно, обидно. Хотелось доказать миру, что так просто меня от мечты не отвадить. Знала бы ты, на скольких кастингах меня даже на порог не пустили. Шарахались, как от чумной. И я научилась использовать это, – она обвела рукой лицо, – как фишку, а не как проклятие.
Мила слушала и кивала. Она бы так точно не смогла. Узнай она, что потеряла глаз, сразу опустила бы руки. Так просто опустить руки.
– А ты-то как сама? Закончила нашу шарагу? – Аглая села на ту самую скамейку, которую Мила считала своей, умышленно или неосознанно повернулась к черепу спиной.
– Закончила, – кивнула Мила. – Да вот на работу не взяли. Пришлось домой вернуться.
– А, это ненадолго, – махнула рукой Аглая.
– Почему?
– Сомневаюсь, что ты долго сможешь сидеть здесь без дела. Либо устроишься куда-нибудь, либо придумаешь чего.
Удивление скрыть не получилось. Почему Аглая решила, что Мила сможет побороть страх и неуверенность и попробовать снова?
– Это место не изменилось. – Аглая тяжело вздохнула. – Изменилась я. И изменилась ты.
Они немного посидели вдвоем в полной тишине. Аглая действительно изменилась, стала спокойнее, движения у нее были плавные. Она точно знала, чего хочет, и, казалось, несмотря на сложности, будет этого добиваться.
– Что бы ни случилось, это не собьет меня с пути, – сказала Аглая. Когда она только-только поступила в институт, рассматривала вуз как перевалочный пункт, как возможность получить диплом для мамы. А потом все это стало ей неважно.
– Пойду я, рада была встретиться.
Аглая мягко обняла Милу и ушла. Мила осталась сидеть одна. Рядом скалился коровий череп. Достаточно протянуть руку и окропить череп кровью.
От солнца зажмуривались глаза, и Мила не заметила, как рядом села сухонькая старушка. Она молча смотрела на череп слезящимися глазами, но ничего не говорила. Мила посмотрела на свою ладонь, поискала, чем бы порезать руку. Старушка протянула колючую ветку.
– Крепко сожми, и колючки все сами сделают, – прошептала старушка.
Мила взяла ветку, коснулась пальцем колючек. Она боялась боли, боялась, что сейчас ей предстоит причинить себе боль самой. Ветка была совсем сухая, а колючки очень острые. Мила сжала руку. Слезы брызнули из глаз, когда колючки прошили ладонь. Потекла кровь, брызнула на скамейку. Мила вытащила из руки колючки, глотая соленые слезы. Протянула руку к черепу, помедлила. Старуха вдруг резко схватила ее окровавленную кисть и с силой прижала ладонь к черепу. Мила хотела вырваться. Она чувствовала, как напитывается череп ее кровью. Старуха сидела на ее месте и улыбалась. А Мила смотрела на скамейку из яблоневого сада.
– Я долго ждала возможности поменяться с кем-нибудь, – ласково говорила бабка-шептуха. – Одно дело собирать души, другое дело получить новое тело и возможность прожить жизнь заново. А ты настолько не ценишь свою жизнь, что лучшего кандидата и не придумать. Быть тебе коровушкой и висеть на ржавой трубе!
Мила смотрела, как меняется тело старухи. Отрастают волосы, разглаживается кожа. И вот смотрит коровий череп не на бабку-шептуху, а на девичье тело. И тело это больше не принадлежит Миле.
Обманули.
И нет в этом черепе ни жизни, ни стремлений.
* * *
Услышала Крошечка, как заревела буренушка. Хотела броситься, защитить свою любимую корову, ту единственную связь, что осталась с матушкой. Да не пустили сестры, обступили, схватили за руки, встали в дверях. Долго потом слышала Крошечка крик коровы в своей голове, и казалось ей, что кричит женщина. Вот только не ясно, что это за крик – боли или наконец-то обретенной свободы?
Как было наказано, собрала Крошечка коровьи косточки и закопала на холме возле дома. Она все еще помнила тот самый сон, когда матушка с распущенными волосами взяла за рог бабку-шептуху.
Спустя время выросла на этом месте яблоня, а через долгие годы превратился холм в огромный яблоневый сад. И каждое поколение слышало от предыдущего, что не могут так долго расти яблоневые деревья.
* * *
Накрапывал дождь. Рядом на скамейке сидела уборщица с тремя глазами, сосед по купе с двумя и Аглая с одним глазом. Они смотрели, как дождь поливает коровий череп. А рядом в доме – человек, притворившийся Милой, разбирает вещи с дороги. Или нет никаких гостей, есть только дождь и ведьма, которая обманула. Сознание Милы вяло шевельнулось.
– Она говорила, чтобы я по своей воле череп кровью окропила, – вспомнила Мила. – А сама моей рукой управляла!
Вздох давался тяжело. Она словно выкапывала саму себя из черной, пропитанной влагой земли. Ведьма смеялась, не веря, что у Милы получится.
– Жуй свою траву, коровушка. – Слышно было, как она шепчет это через окно. – И сделают из твоего молока шоколадку.
«НЕТ!»
– Это было твое условие, твой обмен! – закричала Мила.
И встала Аглая, кивнула, соглашаясь с ее злостью. Той злостью, что помогает меняться и достигать. Кивнула и ушла.
Ведьма нахмурилась.
– Кто ехал домой и жалел себя? – Ведьма прильнула к окну, глядя на череп. – Безвольное животное, вот и жди свой чип в ухо.
«НЕТ!»
– Ты говорила, что по своей воле я должна коснуться черепа! – Мила не желала сдаваться.
И встал мужчина из поезда, соглашаясь с ее упорством. Упорством, что не дает сломаться, даже если жизнь самой мордой повозит по асфальту. Кивнул и ушел.
– Твоя кровь уже напитала землю. – Мила почувствовала, как неуверенно звучит голос ведьмы. – Назад нет пути.
– ЭТО МОЙ ВЫБОР!
Третьей встала уборщица, соглашаясь с выбором, который человек делает сам. По велению своего сердца, а не с тем, что ему навязали. Кивнула и ушла.
Мила резко выпрямилась на скамейке. Дождя не было. Солнце продолжало неистово жарить, даже тень от яблоневого сада не спасала.
Мила посмотрела на коровий череп, который висел совсем рядом. Выпрямилась и зло сказала:
– Ты коровушка! Твое место на ржавой трубе!
Дарина Стрельченко
Как рождаются Кощеи
По мотивам сказки «Марья Моревна»
Краснела брусника; поворачивая на осень, стелился по дубам и осинам мягкий медовый блеск. Кощей ступал по тропе, приминая сонные травы. Кололась хво́я. Лес еще не спал, но уже задремывал потихоньку. Искрился, мелькал
