Сяо Тай и Божества Северного Ковша - Виталий Хонихоев
Весь двор был украшен с невероятной пышностью. Между колоннами галерей протягивались гирлянды из красных пионов, белых хризантем и золотых лент. На капителях колонн были закреплены красные фонари различных размеров — от маленьких, размером с кулак, до огромных, в человеческий рост. Фонари мягко покачивались на ветру, создавая завораживающую игру света и тени.
По краям двора стояли огромные вазы из белого фарфора с росписью кобальтом и золотом. В вазах были установлены композиции из веток цветущей сливы, бамбука и хризантем — символов благородства, стойкости и долголетия. Между вазами размещались статуэтки львов-фу из белого нефрита с глазами из рубинов, призванные охранять молодоженов от злых духов.
Красный ковер, по которому должны были пройти новобрачные, был настоящим произведением искусства. Тканный из тончайшего шелка, он был расшит золотыми нитями, изображающими танцующих драконов и фениксов среди облаков и цветов лотоса. По краям ковра шла кайма из иероглифов, означающих счастье, долголетие, богатство и многочисленное потомство.
У главного входа во дворец была установлена церемониальная арка высотой в три человеческих роста. Она была вырезана из красного дерева и покрыта золотой краской. Арку украшали изображения переплетенных драконов — символа жениха, и фениксов — символа невесты. Между мифическими существами были вырезаны облака, цветы лотоса и символы двойного счастья. На вершине арки красовалась золотая табличка с надписью, провозглашающей единение Неба и Преисподней.
Повсюду во дворе были расставлены столы с угощениями, накрытые алыми шелковыми скатертями с золотой бахромой. На столах красовались блюда, достойные богов — жареные утки и гуси с хрустящей золотистой корочкой, целые поросята с яблоками во рту, горы экзотических фруктов, пирамиды сладостей в форме драконов и фениксов. Кувшины с вином были изготовлены из драгоценных металлов и украшены резьбой, а чаши для питья — из тончайшего фарфора с росписью золотом.
Жрец, который должен был проводить церемонию, занял свое место у алтаря. Это был древний демон-дракон в человеческом облике, его седые волосы были убраны в высокий узел и украшены золотыми шпильками. Его ритуальные одежды поражали великолепием — мантия из красного шелка с вышивкой золотыми драконами, широкие рукава, отороченные мехом белого тигра, на груди — нефритовый медальон с символом инь-ян. В руках он держал священный жезл из черного нефрита с золотыми инкрустациями.
Рядом с жрецом стояли помощники с ритуальными предметами — священными свитками, печатями из красного нефрита, чашами для возлияний. Один из помощников держал курильницу из золота, откуда поднимался особенно ароматный дым — это были драгоценные благовония, предназначенные исключительно для императорских церемоний.
Внезапно музыка изменилась, став более торжественной и медленной. Это был сигнал — жених должен был появиться. Все гости обратили взгляды к главному входу во дворец, где между массивными колоннами показалась фигура Верховного Повелителя Преисподней.
Господин Яма, он же Янь-ван был облачен в императорские свадебные одежды, от которых захватывало дух. Его мантия была сшита из алого шелка такого глубокого оттенка, что казался почти черным в тени и вспыхивал ярким пламенем на солнце. По всей мантии были вышиты золотыми нитями девять драконов — число, символизирующее высшую императорскую власть. Драконы были изображены в динамических позах, словно танцующими среди стилизованных облаков и языков пламени. На голове Повелителя красовалась корона из красного золота, украшенная рубинами размером с перепелиное яйцо. Корона была выполнена в виде переплетенных драконов, их глаза горели изумрудами, а из пастей свисали нити жемчугов. На лбу его сиял особенно крупный рубин в форме цветка лотоса — символ его божественного статуса.
Его лицо было прекрасно как у юноши-божества. Кожа белая как нефрит, черные волосы заплетены в сложную прическу и украшены золотыми шпильками с рубинами. Его единственный глаз сиял необычным красным цветом, а на правой щеке красовался знак в виде цветка красного клена — метка его божественной природы. Янь-ван медленно и величественно двинулся по красному ковру к алтарю. За ним следовала свита из высших князей Преисподней в парадных одеждах. Каждый их шаг был отмерен и торжествен, музыка подчеркивала ритм их движения.
Когда жених занял свое место справа от алтаря, музыка снова изменилась. Теперь зазвучала мелодия, предназначенная для появления невесты. Все взгляды снова обратились к входу, ожидая увидеть красный свадебный паланкин с закрытыми занавесками.
Но вот затихают последние аккорды прежней мелодии, и в воздухе воцаряется еще более глубокое ожидание. Слуги рывком распахивают тяжелые створки дворцовых дверей, и с порога появляется не паланкин, как ожидали многие, а сама невеста — живая и невесомая, как вечерний ветерок над раскаленной пустыней.
Она была необыкновенно мала ростом, удивительно хрупкая на вид и — босая. Каждый её шаг по шелковому красному ковру оставляет на ткани едва заметный след, будто от капли чернил на тончайшей бумаге. В её движениях не было ни суетности, ни застенчивости — только величие и невидимый ужас, отражение её истинной сущности, скрытой под обликом юной девушки. Никто из гостей не осмелился засмеяться или усомниться в её простоте: все знали, кто перед ними.
Это была та, чьи сто восемь имён дрожащим шёпотом произносят даже демоны — Дурга, Кали, Великая Мать Тьмы, Несущая Дары Смерти, Леди Небытия, Хранительница Последнего Предела. Ведь её взгляд способен в секунду обратить в прах целую армию, а прикосновение — наградить бессмертием… или уничтожением. Волна запахов свежих цветов прокатилась по двору — за невестой ступала целая процессия молодых девушек-демониц в алых покрывалах, усыпавших красный ковер драгоценными лепестками — лотосами, маками, сливой и хризантемами. Их шаги были легки, а лица — прекрасны и бесстрастны, потому что в их крови текло вечное служение и поклонение своей Госпоже.
Сама невеста была одета в простое платье из тускло-багряного шелка без излишеств, с открытыми плечами и длинными, ниспадающими рукавами, полоски ткани — словно языки пламени, мягко обвивали её тонкое тело. Волосы, черные как роса предрассветной ночи, были собраны в высокий узел, закрепленный одной-единственной булавкой из черного нефрита, украшенной крохотным, кроваво-красным сердцем в обрамлении серебра. В её волосах не было ни драгоценностей, ни золотых нитей — только природная тьма и безмолвное величие.
На её лице вилась легкая, почти насмешливая улыбка. Глаза, цвета густой темноты бездонных глубин, смотрели прямо перед собой — спокойно и отрешенно, как будто для неё не существовало ни времени, ни пространства, ни самой смерти.
Когда несравненная невеста ступила на край ковра, сопровождающие демоницы замерли, а музыка сменилась на тихий перезвон серебряных колокольчиков. Шаг за шагом, невеста прошла по ковру,
