Сказки печали и радости - Дарина Александровна Стрельченко

Иван вскочил.

– Вот же тварь!..

Слабо, Кош, подумала царевна. Ох как слабо. Что ж не проклял его, чтобы шею сломал? Только коня помучил. Да и разве не для этого он заколдовал ее именно так – чтобы исполняла чужие прихоти, не имея возможности наворожить хоть что-то для себя? Или тогда заколдовал – а ревность все равно взыграла, когда Ивана увидел?

– Пусть только снова мне попадется! – Глаза Ивана потемнели. – Не посмотрю, что он мне тебя-помощницу подарил – раздавлю гадину!

– Сделай милость, – проговорила царевна кисло.

Но тут гнев Ивана поутих.

– Хитрюга. – Сощурился. – А если Кош умрет, не ослабнут ли его чары?

– Откуда мне знать? – бросила бесценно. Понимала: Ивану все равно его не одолеть.

Иван напряг широкие плечи. Отдышался.

– Оставим этот разговор. – Он мотнул головой. – Коша этого я запомнил… А ты, душа моя, лечи Гнедко и не пытайся сбить меня с толку.

«И не пыталась».

– Оставлю тебя. – Иван окинул ее взглядом. – Не подведи!

И ушел.

Комната без него сразу показалась просторнее – полутемная и отчего-то… неуютная, как хрустальные чертоги. Нет, царевна не любила находиться с Иваном с глазу на глаз, но сейчас одиночество и тишина обрушились на нее. Захлестнули, как черная волна – думай, думай, думай.

Думай, как могла бы избежать этой тюрьмы.

Вспоминай, как заколдовал чернокнижник Кош Бессмертный.

Любопытно: а если бы Иван и вправду умер – что бы с ней стало? Воли ей все равно не видать. Скорее, прибрал бы к рукам кто-то из наиболее прытких Ивановых друзей, и – как знать! – не стало бы ли ее содержание еще суровее.

И так бы и вышло, что и ее нынешнее горе – совсем не горе. Как Кош и пророчил.

Царевна с силой растерла виски. Ну, довольно жаловаться на судьбу – пора браться за дело.

Это себе она не могла вылечить ни ссадину, ни сыпь – а когда принималась ворожить для других, в ней от макушки до кончиков ногтей разливалось щекочущее тепло. И она, никогда не учившаяся колдовству, внезапно понимала, что ей делать – точно зерно чародейства, которое, как занозу в сердце, оставил ей Кош Бессмертный, давало побег. Побег расплетался в ней, ветвился, словно дерево, и заполнял ее жилы вместо крови.

Слова сами слетали с губ.

– Как ходят в океане волны синие, – говорила царевна, – как плывут по небу тучи грозовые, так и скакать коню твоему ретивому, не зная устали.

Она провела пальцами по воздуху, и из очага к ней потянулись языки огня.

– Как скакать коню твоему ретивому, не зная устали, – продолжала царевна, – так нести ему тебя по лесам и полям, по зеленым косогорам.

Огненные всполохи закружили перед ней, начали складываться в образ размером с ладонь. Мерцающая ало-золотая грива, бликующая спина… Ноги коня проявились последними – тонкие, молодцевато гарцующие. Конь пронесся вокруг царевны, и от ударов его копыт по воздуху разлетались искры.

Представила, как наяву: настоящие пожары, остающиеся там, где прошел конь Ивана. Но царевна отогнала от себя дурное предчувствие. Сейчас – не время.

Конь, здоровый и невредимый, влетел в очаг. Пламя ярко вспыхнуло – и тут же погасло; с ними погасли и вставленные в светец лучины. В комнате стало темно. Из ниоткуда потянуло болотной прохладой.

Царевна полулегла на лавку. Лечение коня – не самое сложное, что она делала за ночь по приказу Ивана, поэтому у нее еще оставались силы. Но человеческая кожа уже начинала зудеть и покрываться испариной.

Потерпит немного. Понаслаждается последними мгновениями в девичьем теле – а потом, когда будет совсем невмоготу, возьмет с сундука лягушачью шкурку и накинет ее себе на плечо, как кафтан. Тут же шкурка станет большой, а сама царевна – маленькой; ее кости укоротятся, обернутся тонкими и ломкими. Сердце защемится, сожмется в крохотный мешочек. Глаза выкатятся, а прорезь рта станет длинной, с липкой лентой языка.

Царевна прикрыла веки, как в полудреме.

Все три года она пыталась понять, почему Кош Бессмертный выбрал для нее именно облик лягушки. Хотел унизить? Посмеяться? Приблизить ее к подземному миру, одев в шкурку гада? Или подумал, что такая она больше не будет вызывать у него никаких нежных чувств?.. Может быть, все вместе.

Но то, что телесная уязвимость лягушки оказалась на руку Ивану, – к гадалке не ходи.

2

В походном шатре пахло пылью и полевыми травами.

Два года царевна жила у Ивана, и лишь на третий тот решился вывезти ее из терема – в туеске. И даже когда с туеска снимали крышку, за лягушкой следили так зорко, что та и не думала выскочить вон.

Марью в стан не взяли. Вместо нее к царевне приставили другую служанку, хмурую женщину с загорелым морщинистым лицом, – ее царевна, как ни старалась, не смогла разговорить. Когда царевна превращалась в отведенном ей шатре, служанка помогала умываться и одеваться, приносила еду – но ни слова не сказала ни о себе, ни о том, в какой же поход собрался Иван и зачем ему здесь колдунья.

Вот и сейчас служанка закончила хлопотать и ушла. Иван не появлялся все предыдущие дни, и царевна понадеялась, что обойдется и сегодня. Она сидела, от скуки то поигрывая дареными колечками, то разглядывая расшитую ткань полога, – и тогда услышала резкий голос Ивана. Он что-то говорил воинам, охранявшим шатер.

Иван не наведывался к царевне в спокойном расположении духа. Его всегда приводила к ней какая-то беда, и ему всегда было что-то нужно. Вот и сейчас он появился взъерошенный, перекошенный от гнева.

Власти царевны хватало лишь на то, чтобы охладить его пыл вежливо-ледяным приветствием:

– Здравствуй, Иван-царевич…

– Довольно, – проскрежетал он сквозь зубы. – Не до того.

Царевна пораженно приподняла брови.

Иван был одет по-походному, в кольчугу на темно-красном поддоспешнике.

– Времени только до рассвета, – отчеканил он. – Слушай сюда! Я хочу, чтобы ты нашла мне воина – такого, чтобы его ни сабля не взяла, ни меч, ни копье. Чтобы он оказался сильнее любого смертного. Чтобы наутро он бился за меня и одолел каждого, кого Василий только придумает поставить от своего имени.

Царевна удивилась еще больше.

– Василий? – переспросила она. – Твой брат? Ты на брата войной пошел?

Иван ходил в походы на враждебных ханов и непокорных князей, но чтобы на брата?.. Такого царевна еще не слышала. Знала: у царя, отца Ивана, было три сына и большое царство – даже больше того, заморского, где выросла она сама и где впервые встретилась Кошу Бессмертному.

Глаза Ивана полыхнули. Он грозно надвинулся