Баба-Яга на Новый год - Валентина Анатольевна Филиппенко

Вызвать домой ОМОН? Бригаду спасателей? Наряд из психбольницы? Что-то подсказывало папе Пети, что это не поможет. «Посмеются надо мной, как брат, — размышлял Петренко-старший и кусал карандаш. — Она ведь спрячется или чего-нибудь с ними сделает, как с таксистом… Признаться жене? Но чем она поможет…»

Офис Петренко-старшего уже украшали ёлочки и ёлки, снеговики и снежинки, на кухне вместе с кофеваркой и краном гудела новогодняя музыка и стояли коробки конфет. Но в кабинете папы Пети праздничное настроение не появлялось. Поэтому, посмотрев на семейную фотографию в рамочке, проверив, когда сын в последний раз был онлайн и не звонила ли Петина мама, строгий начальник Петренко открыл компьютер и… увидел на экране список дел на уходящий год.

Это был его личный, а не рабочий план — полный важных только для него заданий и задач. Например, «отдать сына на хоккей в хороший клуб» — рядом стоял плюс. «Пойти на джиу-джитсу» — с поблажками плюс/минус. «Починить на даче крышу у туалета» — минус. «Поменять машину» — плюс. «Удалить два коренных зуба» — плюс очень походил на красный крест и заставлял морщиться от болезненных воспоминаний, хрустящих и с привкусом железа во рту. «Увидеться с братом» — плюс. «Подтянуть итальянский» — плюс и минус. «Научиться петь любимую песню жены («Аэропорты» Леонида Агутина)» — минус. «Посмотреть любимые фильмы тёщи» (потому что обещал и потому что «о чём с тобой разговаривать?» — так в шутку иногда говорила Эмма Рафаэлевна) — минус. «Пойти на растяжку», и не просто на растяжку, а снова сесть на шпагат, как когда-то удавалось в детстве, во время занятий фигурным катанием, — минус.

Плюсики и зелёный фон появились у многих пунктов в списке, но вот «Аэропорты», кино, шпагат и крыша туалета холодно сияли пустотой. Их Петренко-старший скрепя сердце перенёс на следующий год. В соседнюю вкладку той же таблицы. И составил план на день — уже в блокноте, потому что любил писать от руки. В столбик, словно кнопки этажей, выстроились «совещание», «отчёт», «подарки сотрудникам», «хоккей сына», «поход к барберу», «покупка ёлки» и «покупка подарков». После этого, облегчённо вздохнув, папа Пети закрыл блокнот и компьютер, потому что и часы, и его желудок напоминали о времени обеда.

Обедать с коллегами Петренко-старший не очень любил: несмотря на чувство юмора и успехи в работе, за два года в офисе он так и не стал своим. Парочка сотрудников ему вполне нравились — они отличались хорошим стилем и любовью к большим машинам и часам. А вот другие жители небоскрёба не вызывали у папы Пети никаких эмоций. Разве что раздражение.

Среди коллег водилась «стайка рыбок» — три сотрудницы, вечно окружавшие одного молодого юриста. Они, прямо как в школе, всюду ходили вместе, громко и много смеялись, пили кофе на кухне дольше всех, устраивали в офисе вечеринки по пятницам и «подавали другим коллегам пример». Пример, как надо строить рабочие отношения. Их папа Пети больше всех и не любил.

Курьер с салатом и блинчиками приехал очень быстро. Кухня уже опустела после обеда, но за высоким длинным столом ещё оставались одна из «рыбок» и тот самый юрист. Папа Пети кивнул их столу и повернулся к нему спиной, а к микроволновке — лицом. Блинчики сами себя не разогреют.

Но и спиной Петренко чувствовал колючие взгляды девушки и парня. А потом даже услышал пару сдавленных смешков и не простудный кашель. Петренко мог биться об заклад и о дверку микроволновки, что смеялись они над ним. Хм…

Блинчики, прекратив кружиться в металлической коробке, окутали тёплым мясным ароматом нос и лицо голодного папы Пети, и в этом пару, словно в маске, он пошёл к столу. Высокому барному столу, за которым — хочешь не хочешь — придётся смотреть на сидящего напротив и жующего коллегу.

Петренко ждал от «рыбок» подвоха и выбрал тактику «нападения».

— Я уже пожелал вам приятного аппетита? — хитро спросил он.

— Нет. Спасибо, — отозвался юрист и направился с пустой тарелкой к раковине.

Девушка-рыбка ещё ковыряла свой салат и с набитым ртом благодарно кивнула.

— Шпалат. Это прекрафшно, — прогудела она сквозь листья руколы и китайской капусты.

— Да, я тоже люблю салаты, — кивнул папа Пети и начал нарезать блинчики тонкими колечками.

— И я люблю салаты, — выдержав паузу и проглотив еду, отозвалась «рыбка». — Но я говорю о шпагате. И, кстати, есть студии стретчинга, где на шпагаты садятся, «не зная боли, не зная слёз»[4].

«Рыбка» вовсе не язвила, а наоборот, с пониманием улыбалась папе Пети, но тот не поднял головы. Девушка, пританцовывая, направилась к раковине с опустевшей тарелкой. А Петренко-старший замер с ножом и вилкой над блинами в полной тишине. И крутил в голове пункты из своего плана на год.

«Шпагат».

«Крыша туалета».

«Фильмы «Ешь, молись, люби» и «Дневник памяти»«.

И что-то о шипах «этих роз»[5].

Треклятая Баба-яга!

Глава 6 Сладкий подарок

Сладкий подарок

Конечно, папа Пети тут же забыл и о плане купить и украсить ёлку вечером, и о Петиной тренировке по хоккею, и о том, что хотел заказать билеты в театр для жены и подстричься. Ярость вытолкала из его головы все спокойные и созидательные мысли.

Он вернулся за рабочий стол, оставив на кухне недоеденный блин с ветчиной, и нашёл в отправленных письмах свой личный «годовой план». Письмо улетело всем сотрудникам компании: в адресной строке значилось душераздирающее, вызывающее холодный пот — all[6].

«Объясни мне, — разговаривал Петренко сам с собой. — Как это могло с тобой случиться? Почему какая-то карга вмешалась в твою жизнь, слопала твои любимые ёлочные игрушки, устроилась на твоём диване и сейчас рушит твою карьеру и жизнь? Почему ты не можешь ничего с этим сделать?»

Накрутив себя, Андрей Петренко вышел из кабинета и большими шагами направился в сторону туалета. Тут его остановила секретарь — пухлая, даже немного пушистая (со взбитыми волосами и бесконечными рюшами на блузке) улыбчивая Алла Валерьевна. Она работала в компании много лет и относилась ко всем сотрудникам, даже к самым серьёзным и хмурым руководителям, как мама.

— Андрюша, — шагнула она навстречу. — Четыре часа. Вы обещали подарки для детишек раздать.

Петренко-старший не сразу понял, чего от него хотят, мотнул головой, а после треснул себя по лбу и что-то замычал: да, обещал.

Алла Валерьевна поспешила за ним в подсобку и помогла вынести шуршащие