Баба-Яга на Новый год - Валентина Анатольевна Филиппенко

Ёлка

За соседской дверью кто-то угрожающе застучал ботинками. Сцена с соседями могла бы выйти странная, но папу Пети неловкостями на лестничной площадке было не напугать. И холодным кафелем не остановить и не успокоить.

Петренко-старший встал с пола, закинул в квартиру чемодан и закрыл дверь — впустив прежде Петю, конечно.

— В ванную, — скомандовал он яге. Вытянутая рука его походила на указатель развилки в парке.

Баба-яга, не двинувшись с дивана, протянула хозяину дома письмо, но тот ничего не хотел слушать.

— В ванную, — повторил он и ткнул пальцем в темноту коридора. Яга вздохнула и вдруг смяла письмо. Буквально в бумажный снежок. Затем метнула его в кресло и поплелась в свою «камеру».

Петренко-старший закрыл за ней дверь, подняв ручку в положение блокировки. Петя так и стоял в коридоре — в растерянности и пыли подъезда.

— Отряхнись. Мы едем за ёлкой. Сейчас, — пробурчал, всё ещё с трудом сдерживая поток ругательств, папа. И повернулся к зеркалу спиной, осматривая себя. Его бок и часть брюк были «напудрены» и увешаны комками пыли и клоками волос. Фыркнув, папа пошёл переодеваться. Но мимоходом в зеркале заметил, что его ноздри раздулись и стали похожи… на что-то звериное. А Петя уже натягивал ботинки.

Петренко-старший мотнул головой, будто отогнал дурные мысли, и громко сказал в дверную щель ванной:

— Сидите тихо.

— С гостями так не поступают, — отозвалась яга.

— Гости не пакостят своим… Гости не пакостят тем, у кого живут, — крикнул папа и скрылся в комнате.

Снова вернувшись в прихожую, уже с ложкой для обуви в руках, он хотел заглянуть в телефон — то ли проверить пробки на дорогах, то ли по привычке. И вдруг шарахнулся от зеркала. Теперь у его отражения волосы встали дыбом, будто рога, а глаза совсем потемнели. А ведь прямо сейчас он мог бы ехать к парикмахеру, отвезя сына на тренировку. И эти волосы так не торчали бы… «Скоро Новый год», — с удивлением подумал он. Пригладив непослушные пряди и натянув шапку, Петренко-старший осмотрел своё отражение ещё раз, внимательнее и спокойнее, провёл пальцами по скуле и вздохнул. Нет, это торчали не рога, а жёсткие кудри. Ему просто показалось. Чего в доме с Бабой-ягой не покажется?

Петя крутился у папы под ногами и заглядывал ему в лицо. Глаза у него горели, словно лампочки на ёлке, и он совсем забыл о хоккее.

— Так. Сейчас купим ёлку. И украсим её, — настраивал Петренко на нужный лад то ли сына, то ли себя. И заблокировал телефон, не решившись открыть приложение с рабочей почтой.

Их машина полчаса кружилась вокруг ёлочного базара: папа искал парковку, немного ослепнув от фар других машин, огоньков, висящих на заборе базарчика, и неонового сияния предновогоднего города. Ярость и гнев постепенно превратились в растерянность и оцепенение: внутри папу будто «подмели» сухой метлой, оставив лишь пустоту. Он проезжал мимо свободных парковочных мест, и их тут же занимали автомобили с весёлыми и радостными водителями.

— Пап, — Петя подал голос с заднего сиденья. — Пап, слева — вон свободно. — Руль послушно крутанулся, и машина тут же, словно кубик в пазы, вклинилась в автомобильный ряд. Перебивая стихающий мотор, Петя продолжил: — Пап… Я взял с собой письмо от Деда Мороза. И тут написано…

— Письмо от Деда Мороза, — протянул слова, словно заклинание, папа Пети и посмотрел на сына через зеркало заднего вида. — Письмо… Спрячь, чтобы не потерять. — Говорить о волшебнике ему совсем не хотелось. Ведь если бы не он, всех этих напастей с ним не приключилось бы.

Блуждая между рядами с ёлками, елями, еловыми лапами, Петренко искали подходящее новогоднее дерево: высокое, «чтобы выше папы», с голубоватобирюзовыми иголками, «как море и как любит мама», чтобы пахло и не осыпалось через неделю.

Иголочки засыпали все дорожки между «шалашами» и «заборами» из хвойных деревьев. Папы тащили большие ели, мамы несли мягкие еловые лапы, кто-то дергал за хвост хлопушки, кто-то смеялся, потягивая из стакана горячий дымящийся чай или пунш. А подходящее для Петренко дерево всё не находилось. Вечер — вместе со снегопадом, голодом и усталостью — наползал на старшего и младшего, словно одеяло перед сном. Петя, из последних сил сопротивляясь, достал из кармана письмо. Аккуратно разгладив бумажный комочек, он прочитал вслух:

Дорогие Андрей и Пётр!

Этот тяжёлый день вот-вот подойдёт к концу, и я позволю дать вам несколько советов, чтобы сделать его чуть приятнее.

Возьмите дерево в кадке, чтобы оно и через год продолжило свою новогоднюю службу.

Поезжайте домой, по дороге заказав горячую пиццу.

Попробуйте увидеть что-то хорошее и важное в случившемся с вами. То, что может изменить вашу жизнь.

И выпустите Бабу-ягу из ванной: она, конечно, любит воду, но и правда — негоже гостей закрывать в такой маленькой комнатке.

Что касается шалостей бабушки — я прошу за неё прощения и обещаю с вашими бедами помочь.

Ваш Дед Мороз

Р.5.: Я слышал, что яга любит пиццу с горгонзолой и трюфелем, но это не точно.

Папа Пети глянул в письмо, усмехнулся и скривился, будто от боли:

— А новую квартиру с большой ванной нам не купить? В подарок на Новый год — Бабе-яге. Ха!

Но Петя смотрел на него так жалобно и внимательно, что Петренко-старший, подумав о чём-то, взглянул на часы, окинул ёлочный базар взглядом и… решил сдаться. Вернее, не сдаться, но хотя бы взять в руки письмо. Аккуратно, как и Петя, он разглаживал уголки листка и читал. В его планы, конечно, не входило следовать советам Деда Мороза. Но, в конце концов, он хотел домой, к тому же сам очень любил пиццу с горгонзолой и трюфелем.

— Ладно… — согласился Петренко-старший. — Купим, выпустим, закажем.

Петя выбирал в папином телефоне пиццу, когда за очередным киоском с пончиками и чаем нашлась голубая ель. В кадке. Закрытая у основания красивой блестящей фольгой, чтобы грунт не рассыпался. Высокая — как раз чуть выше папы. И с густыми ветками. Как заверил Петю и папу продавец, осыпаться и желтеть она вовсе не собиралась. Ель идеально поместилась в машину, протянув сжатый сеткой корпус через весь салон, от багажника, мимо Пети и почти до лобового стекла. За каких-то пять минут она появилась, купилась, залезла в автомобиль и теперь пахла Новым годом!

— А вам на работе уже выдали конфеты? — спросил Петя, когда они отъезжали от