Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

— Ну что? Доволен? Ах-ах-ах! — Элиана расхаживала передо мной, ее смех был резким, истеричным, словно у сорвавшейся с цепи гиены. — Думал, что всё будет по твоей воле? Где твоя всемогущая тетка? Где твоя великая армия? А где твоя верная шлюха-жена⁈ Ах-ха-ха!

Она резко подошла и с размаху дала мне пощечину. Ладонь звонко шлепнулась по щеке.

— Все твои земли и всё твое «войско» теперь мои! И я сама сокрушу Аскарон! Без твоих жалких подачек!

Я почувствовал, как по щеке разливается жар. Не столько от боли, сколько от унижения.

— Что случилось, милая? Куда делась твоя покорность? Та, что ползала у моих ног и умоляла о пощаде?

— ПОКОРНОСТЬ⁈ — ее голос взвизгнул до неприличных тонов. — Ты меня унижал и заставлял! Думаешь, мне было приятно⁈ НЕТ! Ни капли! Как и твоей Лире! Как и твоей Ирис! Ты — животное, которое даже мои пальчики на ногах не достойно целовать! Ах, да! Я приготовила для тебя сюрприз!

Я постарался сохранить маску безразличия.

— Сомневаюсь, что это свадебный торт.

— Шутишь, да⁈ Хи-хи! Посмотрим, что ты скажешь, когда познакомишься со «Стрампоном 3000»!

Я поднял бровь.

— 3000?

— Да! — ее глаза горели ликующим безумием. — Именно стольких он уже отстрампонил по полной программе! И ты станешь 3001-м!

— А вы счет ведете? — поинтересовался я с наигранной учтивостью. — Может, пересчитаете количество измученных жоп? А то не хочется оказаться 2999-м, испортить вашу красивую статистику.

— Смешно, да⁈ — ее лицо исказила гримаса ярости. — Я унижу тебя так, что тебе будет больно, и ты будешь молить о пощаде! А титул твой отныне будет не «князь», а «Князе-Лиз»!

— Чего⁈

— Ну, лизать, короче, будешь всё, что тебе скажут! Мои сапоги, землю под ногами моих солдат…

— Знаешь, — перебил я ее, — вы с Годфриком вообще названия придумывать не умеете. Просто какая-то катастрофа.

— Не смей меня сравнивать с этим дебилом! — взревела она и снова замахнулась для пощечины.

Но на этот раз я был готов. Моя рука молнией взметнулась вверх и сжала ее запястье в стальной захват. Она ахнула от неожиданности и попыталась вырваться, но тщетно.

— Тихо, бейби, — процедил я, глядя ей прямо в глаза. — Я, может, и в загоне, но утихомирь свой пыл.

— Отпусти меня, собака! — завизжала она, изо всех сил пытаясь высвободиться, но не могла понять, откуда у связанного пленника взялась такая сила.

— Ты кое-что не учла, милая! — мой голос зазвучал низко и угрожающе. — Ты — моя сучка! А я — имба максимум ПРАЙМ!

— Кто?.. Стой… Как ты меня назвал⁈

— Я — ИМБА! И меня не остановить!

Я резко разжал ее руку. Она отпрянула, потирая побелевшее запястье, и в ее глазах, широко распахнутых от изумления, мелькнула испуганная тень.

Я встал в пафосную позу, словно монах из Шаолиня, готовящийся к смертельной технике. Я медленно, с невероятным достоинством, начал делать плавные, круговые движения руками, собирая мистическую энергию. Воздух вокруг меня действительно начал сгущаться, заряжаясь напряжением. Даже пылинки в луче света, пробивавшегося через щель в пологе, закружились в странном танце.

Элиана замерла, ее взгляд стал неуверенным. Она прошептала, и в ее голосе впервые за этот разговор прозвучало нечто, кроме ненависти:

— Неужели… он и правда… истинный дракон?..

Я чувствовал, как жар поднимается из глубин моего существа. Сейчас! Сейчас оно случится! Великое пламя, которое испепелит эту палатку, эту армию и всю ее спесь! Я свел руки перед грудью, собирая всю свою волю, всю свою имбовость в один сокрушительный разряд!

И вместо ослепительной вспышки, предвещавшей гибель, раздался лишь громкий, непристойный, чавкающий звук, словно лопнувший пузырь отчаяния.

ПУУУУК!

…который эхом разнесся по палатке.

Из моих сложенных ладоней повалил слабый, едкий черный дымок, пахнущий серой и несварением желудка.

— Имбааааа… — пафосно, но уже совсем без уверенности прошипел я.

Элиана несколько секунд молча смотрела на дымящиеся мои руки, потом на мое побагровевшее от стыда лицо. Ее глаза сначала округлились от шока, а потом… Потом в них заплясали чертики чистого, неподдельного злорадства. Ее губы дрогнули, и ее сдержанный хихыканье переросло в оглушительный, истерический хохот.

— А-А-А-А-ХА-ХА-ХА-ХА! ИМБА! ИМБА МАКСИМУМ ПУКСИМУМ! О БОЖЕ! — она буквально закатилась смехом, держась за живот. — Ладно! Решено! «Стрампон 3000» для тебя будет работать на углях! Чтобы ты еще и обосрался от страха! Стража! Взять его!

Глава 25

У кого тут большой калибр?

Двое дюжих эрнгардских гренадеров впились мне в плечи и, не церемонясь, выволокли из палатки, как мешок с дерьмом. Я пытался выкрутиться, но мои попытки лишь заставляли их хохотать еще громче. Солнечный свет ударил в глаза, а следом — оглушительный грохот хохота.

Меня протащили через весь лагерь под свист и улюлюканье. Рыцари, те самые, что в сияющих доспехах, покатывались со смеху, тыча в мою сторону пальцами в стальных перчатках. Какой-то усатый детина с медвежьей шкурой на плече гаркнул:

— Смотрите-ка, сам князь Драконхейма пожаловал на нашу скромную вечеринку! Сейчас мы его коронуем! — и это вызвало новую волну ржания.

Меня притащили к закопченному камню, который служил то ли наковальней, то ли местом для казней. Двое других солдат, хихикая, набросились на меня, грубо стягивая штаны. Холодный вечерний воздух обжег кожу. Я чувствовал себя абсолютно голым, униженным и беспомощным перед этой толпой озверевших рож.

И тут послышались тяжелые, мерные шаги. Четверо самых крепких солдат, с натугой и пыхтением, несли ЕГО.

«Стрампон 3000» был произведением инженерного и садистского искусства. Основание — массивная чугунная платформа на колесах, чтобы можно было подкатить к «объекту». От нее отходил здоровенный рычаг с системой шестеренок. А на конце этого рычага… на конце был Он.

Гигантский, отлитый из темного, потускневшего от времени металла, фаллос. Длина — с мою руку от плеча до кончиков пальцев, не меньше. Толщиной с добрую бутылку вина. Головка была неестественно бордового, почти черного цвета — видимо, засохшая кровь тысяч предыдущих «клиентов» придавала ей такой зловещий оттенок. По всей поверхности шли тонкие, едва заметные магические руны, которые должны были, наверное, усиливать «впечатления». От всей этой конструкции веяло леденящим душу холодом металла и запахом старой крови и отчаяния.

Меня придержали, прижав к холодному камню. Сердце колотилось где-то в горле. И тут подошла она. Элиана.

Она подошла сзади, наклонилась к самому моему уху. Ее губы почти касались кожи, а голос был сладким, как мед, и ядовитым, как цикута.

— Ну что, мой милый