Апельсинки для Осинкина - Елена Валерьевна Соловьева
— Она ведь работала на ферме Грибова? — вспомнил я. Поразительная догадка осенила в момент. — А после ее уволили?
— Да, почти сразу после того, как на ферму приехали проверки. Люди болтают, будто Глаша была виновна в растратах. Но я, если честно не верю. Глаша никогда не жила на широкую ногу, да и не стала бы воровать. Пусть не очень общительная, я бы даже сказала, скрытная, она не похожа на преступницу.
— А на бывшую любовницу Грибова? — уточнил я. — Этот гад вполне мог уволить надоевшую девчонку за малейшую провинность. Или узнав о беременности.
— Подожди!.. — Русалочка резко затормозила. Повернула ко мне побледневшее лицо: — Думаешь?.. Ты Федора подозреваешь в отцовстве?
— Почему бы нет? — Я пожал плечами. — Насколько понимаю, никто из соседок никогда не видел Глашу с мужчиной. К ней не приходили в гости. При этом она покупала у бабы Шуры настойки и носила их на работу. Думаешь, кого подпаивала?
— Ох… — Русалочка схватилась за сердце. — Если отец ребенка Федор Грибов, то многое становится понятным. Но это ведь только предположение. Мы не можем знать наверняка, были Глаша с Федором любовниками или нет.
— Не можем, — согласился я. — Но узнаем. У меня записан новый адрес Грибова, так что труда не составит навестить старого знакомого.
Русалочка опустила ладонь мне на грудь и с тревогой заглянула в глаза:
— Будь с ним осторожен. Если он желал смерти мне, то на тебе наверняка захочет отыграться. Не давай ему такой возможности.
— Не переживай, Русалочка. — Я перехватил ее ладонь и, повернув тыльной стороной, поцеловал то местечко, где учащенно бился пульс. — Я могу постоять за себя и за других. Но поговорить с Федором не мешает. Вдруг, он вообще не в курсе, что стал отцом? Или не он, но знает, с кем путалась девчонка. Мужчин на ферме работало предостаточно. Глаша могла не сказать боссу о беременности.
— Или сказала, — мрачно заметила Ариэль. — Потому и была уволена с фермы…
Глава 53
Андрей
Грибова я застал в плачевном состоянии. Настолько, что даже не признал с первого взгляда. В этом небритом, растрепанном, небрежно одетом мужике с красными глазами мало что осталось от прежнего Федора Грибова. Передо мной был уже не здоровый пухляш, считавший себя царем горы, точнее, королем села. Он поселился в небольшой городской квартире и захламил ее так, словно здесь проживал не бывший бизнесмен, а десяток свиней с фермы. Хотя, зря я наговариваю на чистоплотных хрюшек. Они бы такой бардак не развели. Всюду валялись пустые бутылки, обертки, банки из-под еды быстрого приготовления. Дверь не была заперта. Наверное, потому, что выносить ворам попросту нечего.
Но ведь за продажу фермы Грибов выручил немало!
Неужели успел все прогулять? Или догадался положить в банк до того, как опустился на самое дно. Прошло не так много времени с последней встречи, но я видел перед собой совершенно другого человека.
Человека ли?
Услышав посторонние звуки (это я матерился, наступив во что-то скользкое и неприглядное, проехав на этом из одного угла прихожей в другой) Грибов поднял голову. Он сидел за столом, заваленным разным хламом, и, как родную, обнимал жестяную банку с каким-то напитком.
— Ты? — спросил надломленным, каким-то простуженным голосом. Помахал перед глазами рукой, а после и вовсе нахлестал себя по поблекшим щекам. — Опять эти видения. Задолбали!..
Н-да, кажется, к «господину» Грибову стали являться чертики. И почему-то в моем обличье.
— Не видения, и задолбать тебя я не собираюсь, ты сам неплохо с этим справляешься. До чего ты докатился, Федор? — Я вытащил из его рук полупустую банку и презрительно бросил в стоявшее недалеко ведро. — Возьми себя в руки. Соберись!
— Пошел вон, — парировал Грибов.
Сложил руки на груди и демонстративно откинулся на спинку стула. Вот только последний не выдержал могучего веса и, укоряюще хрустнув, сложился, увлекая незадачливого хозяина на пол. Грибов знатно приложился пятой точкой, зато, вроде бы, протрезвел. Не слишком желая пачкаться об этого типа, я все же протянул ему руку помощи. Но он ею не воспользовался. Поднялся самостоятельно и, прижавшись спиной к стене (видно, чтобы снова не упасть) спросил:
— Чего приперся?
— Поговорить, — честно признался я.
— Не о чем, — ворчливо отозвался Грибов. — Ты уже забрал у меня любимую женщину, вынудил продать ферму. Тебе все мало?
Интересно в его глазах выглядела ситуация. Правда, к реальности не имела никакого отношения.
— Ферму ты просрал сам, прокручивая черные схемы в надежде получить больше прибыли. А, поняв, что не тянешь, перепродал другому. Что до Ариэль — ты, реально, считаешь, что именно так ведут себя с любимыми женщинами? Домогаются на улицах? Распускают руки а, получив отказ, пытаются убить?
Кулаки Грибова сжались, на лице отразилась ярость:
— Я уже говорил, что не имею отношения к нападению на Ариэль. Да я сам бы прикончил того ублюдка, который посмел к ней притронуться хоть пальцем. И тебя бы прибил… Хотел. Но она выбрала тебя. Я просто ушел с дороги. И ферму продал… чтобы Ариэль больше не видеть. Больно мне, понимаешь?
Он ударил себя в грудь кулаком. Пухлые губы затряслись, как у ребенка.
— Допустим, это был не ты, — согласился я. — Но методы ухаживания у тебя все равно как у бабуина. Неудивительно, что Ариэль выбрала другого мужчину. Но речь сейчас не о ней.
— Что?.. — спросил он, присаживаясь за стол и утирая глаза какой-то грязной тряпкой. — Ты не про Ариэль пришел разговаривать?
— Нет, — подтвердил я. Было одновременно жалко опустившегося Федора и в то же время противно. Сам загнал себя в яму, но продолжает обвинять других в промахах. Клянусь, если бы не желание Ариэль помочь этой тихоне Глаше, я ни за что не пришел сюда. — У тебя на ферме была любовница?
Грибов так яро потряс головой, что пухлые щеки всколыхнулись.
— Я только одну Ариэль всегда любил, — повторил он, как заведенный. — А она мне отказывала. Я и так к ней, и эдак… Как она там поживает?
— Замуж выходит, — безжалостно припечатал я.
— За тебя? — догадался Грибов
