Апельсинки для Осинкина - Елена Валерьевна Соловьева
А я — свою.
С улыбкой я посмотрел на поделку из глины, стоявшую на видном месте в моем кабинете. Клара и Вася очень старались изобразить маленькую копию нашего загородного дома. Крыша у поделки, правда, покосилась, а краска потекла, это не важно. Поделка дорога моему сердцу. А еще очень нравится маленьким пациентам, которые могут рассматривать домик часами, заглядывая в нарисованные окна и двери. Я и сам в минуты отдыха медитирую, глядя на него. Вот как сейчас.
Настойчивый стук в дверь кабинета отвлек от увлекательного занятия.
— Тимур? — опешил я, увидев на пороге давнего товарища. Не одного, а с полугодовалым ребенком на руках. — Это что, твой? Ты, наконец, прислушался к советам товарищей и обзавелся семьей? А где мать малыша?
— Я по-прежнему одинокий волк, — возразил Тимур, закрывая дверь изнутри и трепетно прижимая к себе рыжеволосого младенца. — А у этой малышки больше никого нет. И ей угрожает опасность.
— Чем помочь? — предложил я, переходя к делу. Девочка выглядела вполне здоровой, если не считать маленького пятнышка от ожога на щеке. — У нее обнаружили онкологию?
— Надеюсь, что нет. — Тим покачал головой. Я впервые увидел неподдельный испуг на лице друга. Смелый и отважный полковник не боялся никогда и ничего, до тех пор, пока на его руках не оказалась рыжеволосая девчушка. — Девочка пережила пожар, вот я и решил показать ее врачу.
— Тогда бы лучше в ожоговый центр, — посоветовал я. — Или как минимум в детскую поликлинику. Ты же знаешь, у нашей клиники узкая специализация.
— Нельзя ее в другую клинику, — хмуро заметил Тимур. — На малышку охотятся, так что здесь она тайно. Только тебе я могу доверить осмотреть ее.
Это в корне меняло дело.
— Сделаю все, что смогу, — пообещал я, раскладывая на столе пеленку. — Есть какие-то симптому, жалобы?
— Только это…
Тимур расстегнул кофточку на спине девочки, и я ахнул. Нет, кроме небольшого пятнышка на щеке у малышки не было никаких следов пожара. Видимых дефектов тоже не наблюдалось. Зато на узкой спинке были начертаны какие-то схемы. Тату было временным нанесенным безопасной для детской кожи хной.
— Сможешь разобрать, что это значит? — спросил Тимур.
— Попробую расшифровать.
Схема была многоступенчатой и крайне сложной. Кто бы ее ни нанес, он определенно был гением.
— Родители погибли в пожаре? — предположил я, осматривая девчушку. — На том секретном объекте?
— Да, — подтвердил Тимур, с нежностью и трепетом глядя на малышку. А та улыбалась ему беззубым ртом, как самому близкому человеку на свете. — Отец сумел спасти все самое ценное — дочку и формулу.
— Кто-то еще выжил в пожаре? — спросил я.
Тимур кивнул.
— Молоденькая медсестра. Во время пожара она забралась в опытовый бассейн. Там я ее и выловил.
— Тоже нашел свою русалку? — не мог не заметить я, невзирая на ситуацию.
— Хорошо бы, эта русалка научилась говорить, — произнес Тимур и тяжело вздохнул. — Девушка получила серьезную травму головы и находится в реанимации.
Не успел я выразить соболезнования, как у Тимура завибрировал телефон. Друг ответил на звонок, а после попросил:
— Можешь пару часов присмотреть за малышкой? Медсестра пришла в себя. Девушка частично потеряла память, но разговаривает. Я должен оказаться у нее раньше, чем поджигатели. Девушке тоже грозит опасность.
— Присмотрю, без вопросов. У нас в клинике надежная система безопасности, так что малышке ничего не угрожает. Спасай свою «русалочку». Удачи тебе, полковник!
