Дом поющих стен - Кристиан Роберт Винд
Все вокруг стало тревожно багряным. Словно кто-то закрасил реальность густыми алыми мазками.
– Теперь гляди внимательно, – высохший старик склонился над обнаженным телом. – Все, что находится под кожей и имеет такой же красный цвет, нам не нужно. Мы должны срезать лишнее.
Он принялся остервенело размахивать мясным ножом, и Джек в ужасе зажмурил глаза, всеми силами стараясь сдержать тошноту, навязчиво подкатывавшую к его горлу. Но даже с закрытыми веками он продолжал осязать весь тот чудовищный кошмар, что творился в эти мгновения в сарае, залитом пламенным сиянием неустанно раскачивавшейся лампочки.
Мальчик слышал, как оглушительно хрустели человеческие кости. Будто огромный клыкастый демон пережевывал свою незадачливую добычу. А затем он чувствовал, как рвались тугие сухожилия – словно толстые, эластичные струны какой-то адской арфы.
Это была кровавая ода беспощадной смерти и бессмысленного насилия. Песнь истинного безумия.
– Слой кожи, который необходимо оставить, будет иметь самый светлый цвет, – невозмутимо продолжал старик. – Вот почему вычищать ее следует предельно бережно. Ты все запомнил?
– Да, отец.
Джек больше не мог этого выносить. Поэтому он сжался в комок, в порыве беспомощности притянув к подбородку свои дрожащие колени. И изо всех сил зажал холодными ладонями уши.
Он пролежал на пыльной полке стенного шкафа много часов – неподвижный и оцепеневший, словно одно из страшных творений безумного чучельника. Со стороны могло даже почудиться, будто несчастный мальчик умер – он едва дышал, а оторопелое сердце в его груди билось так вяло и нехотя, что грозило остановиться в любой момент.
Когда же Джек наконец пришел в себя и сумел кое-как выбраться из шкафа с запыленными чучелами, в сарае уже никого не было.
Вокруг царила безжизненная тишь. Лишь капли дождя скатывались вниз с покрытых зеленой тиной деревянных стропил. Снаружи лил неистовый ливень.
На самодельном колченогом табурете сияла тусклым оранжевым светом керосиновая лампа. Рядом с ней, на высоком столе из ореха, снова покоились зловонные тушки бесхвостых созданий. В углу поодаль темнели большие портовые ящики с надписью «Саутгемптон Карго Док».
Безысходный мрак, в который пришлось окунуться мальчику, еще не начался. Однако уже готовился повториться вновь.
Завершающая одиннадцатая глава
Джек медленно брел по кирпичному тоннелю, буравя кроваво-красную мглу невидящим взором. На его растрепанных светлых волосах покачивались длинные лохмотья белесой паутины. Мятые школьные брюки покрывала липкая серая пыль.
Мальчик едва волочил дрожащие ноги, то и дело норовившие предательски подогнуться в коленках. Его нещадно болтало из стороны в сторону, будто хлипкий бумажный кораблик, угодивший в самую пучину морского шторма.
Впалые щеки Джека осунулись и побелели, отчего его худое лицо приняло исключительно нездоровый вид. Казалось – еще мгновение, и он свалится без чувств прямиком на грязный пол.
Возможно, именно так бы в конечном счете и произошло. Однако мрачное оцепенение, сковавшее мальчика, неожиданно разрушил мятежный черный силуэт, вынырнувший откуда-то из бесконечного калейдоскопа разномастных дверей.
Джек застыл на месте, встревоженно вглядываясь в обманчивую полутьму.
Это был загадочный мужчина в шляпе, невесомо паривший в тяжелом воздухе кирпичного тоннеля.
«Мистер Алый…» – пронеслось в голове мальчика.
Безусловно, это был он. Беспокойный призрак, сновавший ночными коридорами замшелого дома и оставляющий после себя лужицы вязкой крови, походившей на застывшую гуашь.
Мистер Алый определенно был чем-то раздосадован: сперва он взмыл под самый потолок, а затем принялся неистово размахивать руками, словно желая ухватить полупрозрачными, бестелесными пальцами бестолково раскачивавшиеся туда-сюда красные лампочки. Призрак метался наверху, в пульсировавшем багряном полусвете, и бился в немой агонии, одержимый какой-то сокровенной, известной лишь ему одному, идеей.
А затем Джек услыхал, как где-то высоко над его головой треснула красная лампочка. После чего еще одна, издав ожесточенный хруст лопающегося стекла, тут же развалилась на части, усеяв пол миллионом алмазных осколков.
Мальчик машинально отскочил прочь, прикрыв лицо руками.
Стеклянная крошка сыпалась с потолка будто звездная пыль, заманчиво поблескивая острыми как бритва гранями. Пунцовые лампочки взрывались одна за другой, словно дешевые китайские хлопушки.
Угрюмые своды безмолвного тоннеля всколыхнул кошмарный хруст, оглушительный треск и ужасающий скрежет.
Джек ощущал, как на его взъерошенную макушку то и дело приземляются остроконечные кристаллы лопнувших красных лампочек. Кажется, один из них – самый увесистый, даже успел царапнуть мальчика по кончику носа, легкомысленно высовывавшемуся из-под его скрещенных пальцев. Тихо ойкнув, Джек отшатнулся назад, однако тут же врезался взмокшей спиной в ледяную кирпичную стену. Отступать было некуда.
В тот момент, когда мальчику уже всерьез начало казаться, что этот чудовищный переполох никогда не кончится, все неожиданно завершилось. Лампочки над его головой больше не взрывались.
Вокруг воцарилась такая мертвая тишь, что он мог отчетливо услышать собственное дыхание – прерывистое и неровное.
Джек осторожно убрал с лица ладони, усеянные блестящей трухой, и принялся взволнованно вертеть головой во все стороны.
Мистер Алый исчез. Под потолком коридора сиротливо покачивалась единственная кровавая лампочка, отбрасывавшая на плесневелые кирпичи выпуклые пятна едва различимого света. Пыльный каменный пол переливался миллиардом стеклянных блесток. На том месте, где еще минуту назад висел неуспокоенный призрак в шляпе, теперь медленно растекались липкие бордовые ручейки.
«Мистер Алый все время пытается погасить огни», – промелькнуло в сознании Джека, обеспокоенно наблюдавшего за раскачивавшейся наверху лампочкой – единственной, которой удалось уцелеть в этом сумасбродном ночном погроме. – «Я помню, Энни говорила мне об этом. Но для чего он это делает? Почему он хочет, чтобы в Доме поющих стен стало темно?».
Мальчик вдруг почувствовал, как что-то живое и теплое, обосновавшееся под его ребрами, тоскливо сжалось в холодный болезненный комок.
«Не печальтесь обо мне и запомните: во тьме нет ничего дурного…» – отозвалось в его голове далекое эхо, куда больше похожее на хриплое воронье карканье.
– Во тьме нет ничего дурного, – негромко повторил Джек вслух. – Так сказал на прощание Пыльный Ворон. Возможно, таким образом он желал дать мне последнюю подсказку?
Мальчик с трудом подавил долгий тягостный вздох. Сердце в его груди продолжало вероломно съеживаться, охваченное волнами непроглядно-черной скорби.
Джек впервые ощущал столь ошеломляющее одиночество, захлестнувшее даже самые отдаленные и сокрытые закоулки его измотанной души. На мгновение ему даже почудилось, будто и он сам – всего лишь одна из этих лопнувших алых лампочек, обосновавшихся под тоскливым куполом реальности лишь за тем, чтобы временами подсвечивать искусственным светом таящуюся за оболочкой пустоту.
Не отдавая себе абсолютно никакого отчета в том, что он совершает, мальчик стащил со своей правой ноги старый осенний ботинок и, не раздумывая ни секунды, швырнул его прямиком в
