Забытое заклятье - Елена Комарова

– Вы едете в Крякенберри? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Валентина прежде, чем голос разума воззвал к ней.

По лицу Эдвины скользнула тень недовольства. Молодой человек был явно обескуражен.

– Да, – сказал он, – но я не…

Валентина открыла было рот, но Эдвина решительно сжала ее руку, вежливо улыбнулась и сказала:

– Простите мою подругу, сударь. Мы благодарим вас за путеводитель и, право слово, не хотим более причинять беспокойство.

В переводе на более простой язык это означало: «Спасибо, до свидания». Молодой человек прекрасно понял это, откланялся и отошел от столика, заняв место на угловом диванчике поодаль от подруг.

– Болтушка! – сердито сказала Эдвина. – Ну кто тебя за язык тянул?

Валентина сконфуженно промолчала. Подруга была права, хотя совершенно очевидно, что молодой человек тоже едет к профессору Довиласу. Валентина так и сказала:

– Совершенно очевидно, что он едет туда же, куда и мы! У него в сумке говорящая картина!

– Чушь, – сказала Эдвина и решительно откусила кусочек пирожного, которое по твердости могло соперничать с сухарями. Валентина уткнулась в чашку с чаем. Впрочем, долго молчать и дуться она не умела. Бросив быстрый взгляд на молодого человека, занятого, как могло показаться, исключительно стаканом с лимонадом из буфета, и сказала негромко:

– Какой вежливый господин.

Эдвина кивнула.

– Вот что я называю хорошим воспитанием, – сказала она несколько рассеянно.

Допив чай, подруги подхватили одна путеводитель, вторая зонтик и вышли на перрон. Большие часы на башне над их головами пробили половину двенадцатого.

* * *

Себастьян готов был поклясться, что заметил в толпе пассажиров восьмичасового из столицы девушку, которую уже дважды видел. Родственницу милой дядюшкиному сердцу госпожи де Ла Мотт. Если бы не обстоятельства, которые всегда сильнее нас, он бы непременно попросил дядюшку представить его этой сероглазой прелести. Себастьян не обладал способностью дяди оценивать людей с полувзгляда, видимо, этот навык приходит с опытом и возрастом, но он был уверен, что правильно угадал в девушке и ум, и доброту, и чувство собственного достоинства, а живое воображение дорисовало стройные ножки под модного кроя юбкой.

Воспитанный на классической литературе, он с уважением и пониманием относился ко всякого рода совпадениям, а потому совершенно не удивился, убедившись, что это именно юная племянница госпожи де Ла Мотт с компаньонкой, жизнерадостной темноволосой девушкой, изучает расписание пригородных поездов. Потом компаньонка отправилась в кассы, а незнакомка из Оксера осталась в зале ожидания. Под утомительное брюзжание дяди Себастьян помчался в багажное отделение – забрать саквояж, а потом вернулся в здание вокзала. После некоторых поисков он обнаружил компаньонку в буфете. Она покупала – разумеется! – пирожные.

Счастливая возможность свести знакомство с предметом интереса представилась в виде забытого девушкой путеводителя…

Несколько смущенный холодностью приема, Себастьян сел поодаль от барышень, но так, чтобы хорошо их видеть. Компаньонка как-то догадалась, куда он едет. Что, если они тоже направляются туда? Хотя, Себастьян с трудом мог представить, что у благородной дамы могут быть родственники или знакомые в таком глухом и малопримечательном местечке, как Крякенберри. Не профессора же Довиласа они хотят навестить! Нет, это было бы слишком фантастическим совпадением.

А между тем барышни поднялись, встал и Себастьян, но, замешкавшись с сумкой, потерял девушек из виду. Нагнал он их только на вокзальной площади, где понял, что девушки явно нуждались в защитнике.

* * *

– Какие приятные стоят погоды, не правда ли, дамы? – услышали подруги, и перед ними возникли трое – усач в военном мундире и два одинаковых с лица молодчика в цивильном платье, все явно навеселе несмотря на ранний час. Валентине захотелось спрятаться – так нехорошо у всех троих блестели глаза, – но она мужественно осталась стоять рядом с Эдвиной.

– Позвольте пройти, – ровным голосом сказала Эдвина, и Валентина мысленно ей зааплодировала. Впрочем, ни слова, ни тон не произвели на мужчин никакого впечатления.

– Какие милашки, – с чувством произнес один из молодчиков. – С такими симпатичными юными барышнями в таком большом городе может случиться всякое.

– Спасибо за предупреждение, – отозвалась Эдвина. Каждая хорошо воспитанная барышня знала, что порядочные господа не позволяют себе называть женщин «милашками», не заговаривают с ними, не будучи представленными третьими лицами, и уж тем более не знакомятся на улице. Кроме того, каждая хорошо воспитанная барышня имела в своем распоряжении по крайней мере три вещи, чтобы в особых случаях оказать достойный отпор любому, кто посягнет на ее честь и достоинство. Эдвина поудобнее перехватила зонтик. Валентина мило улыбнулась и якобы случайно вынула из шляпки одну из булавок. Как назло, вокруг не было ни одного полицейского или на худой конец носильщика, чтобы в случае чего спасти трех господ от увечий.

– Мы проводим вас, милочки, – предложил усач.

– Простите, что задержался, дамы, – сказал незаметно подошедший сзади Себастьян Брок. – Разрешите предложить вам руку?

Он многозначительно посмотрел на молодчиков и повел плечами.

– Нарушаем? – вежливо поинтересовался возникший рядом полицейский.

– И в мыслях не было! – поднял руки усач.

Себастьян кивком поблагодарил полицейского за своевременное вмешательство, тот взял под козырек, отступая в сторону.

Эдвина легко оперлась пальчиками о предложенную Себастьяном руку, а Валентина воткнула булавку обратно в шляпку и пристроилась чуть позади Эдвины, как и полагается скромной компаньонке. Она тоже любила совпадения, правда, считала их не счастливыми случайностями, а тщательно законспирированными закономерностями.

Глава 21

Танн – Ранкона

Вопреки всякому здравому смыслу, Вальтер Хельм не злился на старшую дочь. Скорее испытывал досаду из-за отсрочки планов и того, что не распознал в дочкиной покорности признаков бунта, но никак не злился. Для этого он был слишком практичен. Кроме того, отец не без основания полагал, что знает характер Валентины – ни один Хельм никогда не поступит бесчестно.

Выйдя из непродолжительного оцепенения, в которое его повергло известие об исчезновении еще и племянницы госпожи де Ла Мотт, Вальтер Хельм вернулся домой и заперся в кабинете, откуда немедленно стали доноситься странные звуки. Кондитер не то методично рвал в клочки бухгалтерские книги, не то выламывал решетку из камина, не то избавлялся от фарфоровых статуэток, украшавших каминную полку. Что бы там ни происходило, долго это не продлилось. Все еще не совсем придя в себя, Хельм