Забытое заклятье - Елена Комарова
Кэрью разлил коньяк по бокалам. Себастьян вздохнул. Спиртное на голодный желудок употреблять не хотелось – из уважения к благородному напитку и собственному рассудку, – но бокал все же взял.
– Ваше здоровье, дядюшка, – сказал он и пригубил коньяк.
Ипполит Биллингем насуплено молчал. Профессор задумчиво барабанил пальцами по столешнице.
– Скажите, – прервал его размышления Себастьян, – вы говорили, что снять заклятие может хороший практик, но разве так трудно его найти? Скажем, маги, которые работают на Этвешей.
– Ах, молодой человек, разве там практическая магия? – сокрушенно покачал головой профессор. – Игрушки! Пыль в глаза! Новейшие открытия в науке плюс малая толика того, на что способен настоящий чародей. У торгашей после их магии разве что поболит голова. А настоящие чары – это когда тебя всего наизнанку вывернет. Нынешняя молодежь не видит смысла в том, чтобы расплачиваться своим благополучием за сомнительное удовольствие управлять тонкой материей.
– Признаться, никогда не любил магов, – сказал Биллингем. – И, как видно, не зря.
– Могу ли я узнать, сударь, – обратился к нему профессор, – как… м-м-м… случился сей казус? – Он снова принялся ощупывать раму. – Никогда прежде не встречал подобных… м-м-м… трансформаций. Изящно, черт побери! И никаких следов!
– Меня навестил какой-то маг с извращенным понятием о деловых переговорах, – сказал Биллингем. – Трах! Бах! И вот я на стене. Ужасное положение!
– Полностью с вами согласен, – сказал профессор Кэрью и добавил: – Видимо, вы – весьма и весьма значительная фигура в деловых кругах, раз ваши конкуренты решили избавиться от вас подобным способом?
– Не буду отрицать, – ответствовал Ипполит Биллингем, и если бы не был портретом, то непременно раздулся бы от гордости, – я – не последний в Ольтене винодел.
– Так вы винодел! – воскликнул профессор. – Как говорится, кровь нации!
Себастьян едва удержался от усмешки, видя, как заблестели дядюшкины глаза.
– Кхм! – отвлек он профессора от портрета. – Нам рекомендовали обратиться к Марку Довиласу. Вы его знаете?
– С ума сойти, – со странными интонациями в голосе произнес профессор Кэрью. – Всем, решительно всем сегодня нужен профессор Довилас!
– Вы его знаете? – повторил вопрос Себастьян.
– Разумеется, молодой человек.
Профессор допил коньяк и набросал на листке бумаги адрес.
– Кто бы ни рекомендовал вам к нему обратиться, – сказал он, – это самый лучший выбор. Вряд ли кто-то еще из знакомых мне магов возьмется за ваше… м-м-м… дело.
– Этот Довилас, он так хорош? – спросил Биллингем.
– По крайней мере, он никогда не боялся платить по магическим счетам.
Глава 20
Тер
Эдвина любила путешествовать. Ей нравилось собираться в дорогу, составлять список нужных вещей и полезных мелочей, которые непременно должны попасть в багаж. Нравилось садиться в экипаж, когда вокруг все суетятся, и толстушка Марта утирает украдкой глаза, а потом долго машет вслед карете. Нравилась толчея на вокзале после звона колокольчика, возвещающего о начале посадки. Пероны наполняются топотом и гомоном, вокзальный буфет пустеет, а в пестрой толпе пассажиров мелькают форменные фуражки станционных работников.
Это волнующее ожидание встречи с новыми людьми и впечатлениями или старыми приятелями и уже знакомыми местами!.. Этот ветер в лицо, под которым колыхаются занавески на окне, и размеренный перестук колес!..
Но путешествие в радость тогда, когда тебя не гонит вперед неизвестное науке заклятие и когда поезда не меняются с быстротой калейдоскопа – пригородный на скорый и снова на пригородный…
– Два талла за твои мысли, – сказала над ухом Валентина, и Эдвина вернулась в действительность. Перед ней стояла чашка с чаем и тарелочка с пирожными. Валентина пристроила свою чашку рядом, уселась и стала вынимать из шляпки булавки. – Наш поезд будет только через час, успеем подкрепиться. Правда, местные жители понятия не имеют о том, что такое свежая выпечка.
Валентина вздохнула. Вдруг она спохватилась.
– Путеводитель! Ой! – воскликнула она и вскочила. – Я забыла его в буфете!
Эдвина вздохнула.
– Надеюсь, что больше ты ничего не забыла, – сказала она.
В ответ Валентина скорчила гримаску. Она готова была уже бросить все силы на спасение путеводителя, но замерла, поскольку к их столику подошел молодой человек, из тех, кого госпожа де Ла Мотт называла подходящим объектом. Он обладал симпатичной наружностью, был одет в ладно скроенный серый дорожный костюм и производил приятное впечатление.
– Прошу прощения, сударыни, – вежливо произнес молодой человек и коснулся пальцами шляпы. – Полагаю, это ваше? – и он положил на краешек стола «Отраду путешественника».
– Сударь, – с чувством произнесла Валентина, – не знаю, как и благодарить вас!
Эдвина смущенно уставилась на чашку. Она поняла, что узнала этого молодого человека – тот самый любитель рогаликов, которого она мельком видела в Оксере и, как оказалось, запомнила. Тогда он никак не мог достать деньги. А теперь стоит рядом и снова улыбается, уже не смущенно, а доброжелательно и открыто.
– Ну что вы, – сказал незнакомец, поправляя на плече большую сумку, в которой, судя по всему, была картина в раме, – не стоит благодарности. Я подумал, что, раз книгой так много пользуются…
Он указал рукой на закладочки, которые сделала Валентина для удобства. Помимо них, на частоту использования путеводителя указывали загнутые уголки некоторых страниц и следы пролитого кофе на его обложке. Книга явно была настольной.
– И все же, – сказала Валентина, недоумевая, почему Эдвина, всегда такая щепетильная, когда дело касалось соблюдения приличий, молчит, – как мы можем отблагодарить вас за беспокойство?
– Ровным счетом никакого беспокойства, – сказал молодой человек.
– Пф-ф-ф, – послышался чей-то раздраженный голос.
Эдвина вздрогнула и, наконец, подняла глаза на молодого человека, который совершенно смутился, как если бы «пф-ф-ф» сказал он сам, да еще в присутствии короля.
