Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
Черт, а ведь достаточно одного неверного движения, одного «случайного» смещения руки… и всё…
Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не позволить рукам осуществить эту опасную фантазию. Каждая клетка моего тела кричала о том, как сильно хочется прикоснуться, исследовать, ощутить, облизать, понюхать… но я лишь глубже вдавил пальцы в мышцы ее бедер, пытаясь загнать похотливые мысли обратно в самый темный угол сознания.
— Всё, — наконец выдохнул я, убирая руки, будто от чего-то дорогого, прям бесценного, но такого, что ты только что едва не разбил по собственной глупости. — Готово… сеанс окончен.
Она медленно, с неохотой перевернулась, прикрывая грудь рукой, ее взгляд был томным, затуманенным, полным какой-то ленивой, животной удовлетворенности.
— Спасибо, — прошептала она губами, которые казались необычно пухлыми. — Мне… намного-намного лучше. Прям заново родилась.
Следом она быстро, почти по-воровски натянула одежду и, послав мне на прощание свой фирменный воздушный поцелуй, выпорхнула из кабинета, оставив меня наедине с бешено колотящимся сердцем, гулом в ушах и болезненным, стыдным стояком, который явно требовал к себе внимания.
Та-а-ак… — я открыл рот, продолжая пялиться на дверь, в которой только что исчезла Софья. — Она… когда она переворачивалась и прикрывалась… я, кажется… черт, я уверен, что я видел его. Этот маленький, аккуратный, темно-розовый сосочек, на секунду мелькнувший перед глазами, прежде чем она успела полностью прикрыть грудь.
Эта мимолетная картинка врезалась в память с четкостью фотографии.
Млять, — мысленно выругался я, чувствуя, как кровь с новой силой приливает к уже и без того переполненному кровью члену. — И ведь это еще цветочки… сейчас придет Алиса. С ее холодным взглядом, которым она меня сегодня чуть не заморозила, и телом, от которого у меня встает еще на стадии «здравствуйте».
Как я буду работать после Софьи? Почему она с каждым массажем становится все соблазнительнее? То ли это я с ума схожу, то ли она действительно… специально? Нет, не может быть, она же просто открытая и непосредственная.
Я подошел к зеркалу над раковиной. Мое отражение показывало раскрасневшееся лицо, блестящие глаза и выражение полнейшей растерянности. Я с силой умылся холодной водой, пытаясь сбить и жар с щек, и навязчивые образы, но они въелись в мозг. Затем я опустил взгляд на заметную, неприличную выпуклость в районе паха, отчаянно пытавшуюся прорвать ткань брюк.
Всего второй день, Орлов… — с горькой иронией подумал я, снова брызгая ледяной водой на лицо. — Всего второй день… держись…
Глава 10
Ледяная стена и огненный прорыв
Последующие минуты после ухода Софьи тянулись мучительно медленно. Я, словно запрограммированный автомат, прибирался на столе, механически протирая поверхности. И тут взгляд упал на яблоко, которое она мне оставила. Я взял его и откусил большой, хрустящий кусок. Кисло-сладкий сок немного освежил меня, помог отвлечься от похотливых мыслей, навеянных ее стонами и тем мелькнувшим сосочком.
Чувствую… будто она обо мне заботится, приятно… — с горьковатой усмешкой подумал я, и тут в голове всплыла Алиса. — Нет, а всё-таки, вот что значили ее слова: «Вы ее лучше разминаете»? Это что, ревность? Но к кому? Ко мне? Или к Ирине, потому что у той лучше пошла тренировка после моего массажа? Или это просто констатация факта, без всякого подтекста? Черт, эти девушки сводят с ума своей многозначительностью.
Каждая секунда ожидания следующей «пациентки» казалась вечностью, наполненной тревожным предвкушением. Холодный мрак грядущей встречи с ледяной королевой медленно надвигался на мое и без того расшатанное спокойствие.
Она вошла ровно в назначенное время — без стука, без опозданий, без приветствий, словно тень, материализовавшаяся из самого льда. Ее лицо было безупречной маской бесстрастия, а взгляд… взгляд был особенно — отстраненным, будто она смотрела сквозь меня, на что-то очень далекое и не представляющее для нее никакого интереса.
— Спина. И бедра, — коротко бросила она, снимая олимпийку и аккуратно вешая ее на спинку стула.
— Конечно… — с неловкостью на лице и в голосе ответил я.
А когда она легла на стол, я почувствовал разницу сразу же, кожей своих все еще помнивших тепло Софьи ладоней. Ее мышцы, обычно напряженные, но податливые под давлением, сейчас были настоящими каменными глыбами. Каждое мое прикосновение встречало глухое, молчаливое сопротивление, будто ее тело отвергало мои руки, выстраивая невидимый, но прочный барьер.
Что случилось? — лихорадочно думал я, работая с ее трапециями, которые напоминали спрессованный бетон. Мои пальцы натыкались на сплошные узлы напряжения. — Обиделась из-за того, что я на льду заметил легкость в движениях Ирины? М-да… не думал, что Алиса такая обидчивая, вообще не похоже на нее. Она всегда казалась выше таких мелочей. Хм, или это что-то другое? Может, проблемы на тренировке? Или этот чертов журналист, Сергей Низович, уже успел ей душу вымотать? Хотя нет, когда бы он успел… Или успел?
Я пытался работать как обычно — профессионально, внимательно, находя каждый мышечный зажим. Но чем дальше, тем больше ощущал ледяную стену, которую она выстроила между нами. Она не издавала ни звука, ее дыхание было ровным, как у спящей, но в каждом мускуле читалось напряжение, граничащее с полным отвержением.
— Алиса, — осторожно начал я, переходя к ее бедрам, мои ладони скользили по ткани штанов, ощущая стальные, неподатливые мышцы под ней, — вам… некомфортно? Может, уменьшить давление?
— Всё нормально, — последовал холодный, безжизненный ответ, прозвучавший так, будто его издавал робот, лишенный эмоционального модуля.
Это ложь, ее тело кричит об обратном. — пронеслось в голове.
Когда я начал работу с задней поверхностью бедра — с той самой, травмированной мышцей, что мы долго разминали, — я почувствовал, как она непроизвольно, мелко вздрагивает.
Не от боли, нет. Скорее… от сдержанного раздражения? Или от глухой, непробиваемой злости? Ее поза была неестественно скованной, будто она силой воли заставляла себя лежать неподвижно, терпя неизбежное.
Черт, да что же я такого сделал? — мучился я, чувствуя, как по спине бегут противные, холодные мурашки. — Неужели всё из-за пары неосторожных слов про Ирину? Или… я даже не знаю! Млять, да тут с ума можно сойти!
Я настырно пытался пробиться через этот лед — работал более тщательно, более внимательно, пытаясь найти потаенную щель в ее броне. Но чем больше я старался, тем более отстраненной и недосягаемой она становилась. Казалось, с каждой минутой она уходит все дальше в себя, в свой стерильный, ледяной мир, куда мне, смертному с вечным стояком,
