Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

дверцей и сиденьем друга. Сынхён выдыхал дым, но он залетал обратно, прямо ему в лицо, что совершенно не смущало бизнесмена. - Врать плохо, - шутливо заметил Сынхён. - Разумеется. Да я и весь плохой мальчик, - расплылся Джиён, прибавляя скорости. Они покинули Гонконг, ожидая и надеясь, потому что дальше от них ничего не зависело. И это ужасно выводило из себя Дракона. С каждым днём он всё меньше мог выносить моменты, когда от него ничего не зависело, и когда он чего-то не знал, оставаясь в неведении. После всего пережитого, перестрелок, предательств (от него самого и по отношению к нему – не важно), ранений, он решительно жаждал основательно встать на ноги, обрести почву, владеть собой и своей судьбой, быть хозяином жизни, наводить страх, а не испытывать его. Ему не нравилось, что кто-то смел пугать его, указывать ему, требовать, что кто-то мог велеть ему явиться на переговоры, и отказать было нельзя. Джиёну хотелось лежать, курить, слышать, как надрывается телефон, не поднимать, даже если где-то кого-то убьют без его участия, или наоборот, не убьют без его отмашки, а приговор вынести необходимо срочно, и никак не дозванивающиеся начинают беситься и трястись, а Джиён – продолжать лежать и курить. Ему хотелось вставать не по будильнику, а по желанию, мыться в джакузи и там же пить лучший в мире виски со льдом, наколотым так, что если кубики составить бок к боку, то и лезвие посередине не пройдёт, такие ровные и гладкие будут эти кусочки льда, перфекционистские, не потому, что Джи педант, а потому, что можно будет кого-то ради смеха напрячь делать такие, и бедняга будет потеть, но надрываться, чтобы не получить выговор. Или пулю в лоб, главарям мафии позволительно быть самодурами. А если кто-то захочет его куда-то вызвать, то ему ещё придётся постараться достучаться. Это было бы здорово, стать не просто самостоятельным и неприкосновенным, но недоступным, недостижимым. - Ты домой или ещё куда? – спросил Сынхён, когда они подъезжали к городу, и у Джиёна мечты оборвались на блаженном, невывязанном до конца месте. Пришлось сдуть с себя душистую пенку, завернуться в махровое белоснежное полотенце и выйти к другу на чашечку кофе. - Разве у меня есть здесь дом? – хмыкнул Джиён. – На сменную конспиративную хату, ты хотел сказать? Да, наверное, я туда. А впрочем не знаю, не буду тебе говорить, потому что иначе ты станешь владельцем ценной информации. Сынхён хмыкнул и был вскоре высажен возле дома, где снимал жильё сам. Ночь была влажной и душной, звёзды - яркими и низкими, улица - тихой и жёлтой от фонарей, типичная улица, какую можно увидеть в лентах Вонга Карвая, которого любит смотреть Джиён. По таким стук каблуков летит особенно быстро и звонко, будто вся обувь на ней становится подбита металлическими набойками. С перекинутым через руку пиджаком, носимым для солидности, Сынхён прошелестел по тротуару, мимо мусорных контейнеров, специально приволакивая ногами, избегая того самого стука каблуков. Без единого прохожего он заставлял вздрагивать и переживать, что привлекаешь к себе слишком много внимания. Поднявшись в квартиру, одинокую и ещё более пустую, чем улица, молодой человек бросил пиджак на кресло, разувшись и пройдя в зал. На столике лежала недочитанная вчерашняя газета, а он вытащил из почтового ящика сегодняшнюю. Кинув её сверху, Сынхён вздохнул и сел напротив выключенного телевизора. Стресс, нервы, переживания во время переговоров – это не очень нравилось ему, но вот всё закончилось, и жизнь как будто обессмыслилась на оставшуюся вечность. До очередных проблем и дел. Может быть, Йесон был прав, и риск – это именно то, что нужно каждому мужчине. Иначе к чему идти и о чём думать вот такими вечерами? Вернее, уже ночами. Зачем созданы такие ночи, если в них ничем нельзя заняться и они словно бы ни для чего, как пузырчатый целлофан в коробках с хрупкими вещами или техникой. Он предохраняет от падений, создаёт защиту, барьер, он должен быть вокруг предмета, но когда предмет достают, то целлофан выбрасывают, он вообще ни к чему, выполнил свою функцию и долой. Да и разве выполнял он что-то? Просто был, просто лежал. Сынхён посмотрел на репродукцию «Синего дурака» Кристофера Вула, что висела справа от экрана. Не из алюминия, как оригинал, и намного меньше размером, но ему нравилась эта вершина лингвистической абстракции, как называли её искусствоведы. Поговорить бы с кем-нибудь сейчас. О жизни, об искусстве, о грёбаном Вуле, в конце концов. Просто поговорить. Сынхён подумал о Джиёне, но не стал ему звонить. Была ещё парочка друзей, по работе и общему досугу, земляки, живущие в этом квартале, Джо Сонмин, Сынхо, с которыми можно было посидеть гденибудь, отдохнуть, но сейчас показалось, что они не поняли бы его, что с ними не сложился бы разговор, они остались бы где-то за гранью его духовного поиска. Может быть, что-то внутри хочет женщину? Они более тонкие натуры и наверняка стали бы компанией поприятнее. Но стоило Сынхёну подумать о том, что какая-то женщина будет сидеть возле него, смотреть ему в глаза так, будто он ей должен сто оргазмов, пить вино, оставляя на хрустальном бокале жирную помаду, как во всём этом пробило разрядом пошлости, и сексуальный оттенок заставил отвергнуть вариант женского общества. Разве что Элин… она никогда не смотрела на Сынхёна так, как смотрит большинство девушек, то из-под ресниц, то сквозь горделивое кокетство, то с призывом. И губы Элин никогда ярко не красила, и если бы пришла сюда, то смотрела бы не на него – Сынхён был почти уверен, - а тоже на «Синего дурака», или за окно, или ухватилась бы за газету, наткнувшись глазами на преувеличено скандальный заголовок. Элин всегда была жадной до знаний и любознательной по отношению к жизни, её трудно было представить замершей и выжидающей, крадущейся, как женщины-охотницы. Да, пожалуй, Элин была бы в такие моменты лучшим другом и собеседником, но поздний час… Посмотрев на время, Сынхён вздохнул. Он знал, что девушке вставать утром на работу, в школу, и будить её неприлично. Тем более, она живёт с отцом, и тот всё услышит. Что ж, не в этот раз. А может и ни в какой другой, потому что Элин не создана для ночей, точно так же как и он сам для брака, поэтому пути их расходятся.

* * *

Кондиционер в офисе беззвучно подавал прохладу, купая Сынхёна в комфорте. Он