Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
Это было незабываемо. Не как с человеком. Как со стихией. Ее ласки были согласно кошачьему нутру — непредсказуемые, то нежные, то внезапно дерзкие, с легкими царапинами когтей по внутренней стороне бедер, от которых вздрагивало все тело. Она не просто ласкала — она исследовала, покоряла, метила территорию. Ее язык, ее губы, ее пальцы — все работало с хищной точностью и наслаждением самой процессом. И все это — под пристальным, пылающим ненавистью и завистью взглядом Ирис, которая все еще лежала на моей груди.
Я повернулся к Ирис. Ее лицо было близко. Глаза — два озера синего огня. Губы — сжатые, дрожащие. В них читалась тысяча язвительных слов, которые она не решалась высказать. Я не стал ждать. Я властно захватил ее губы своими. Не поцелуй. Захват. Глубокий, требовательный, лишающий дара речи. Моя рука скользнула под сложное черное кружево ее лифчика, нащупав горячую, упругую грудь. Пальцы сжали сосок — не грубо, но твердо, с нажимом хозяина.
— Эти растраты были ради меня, — прошептал я, отрываясь от ее губ на мгновение, глядя ей прямо в синюю бездну глаз. — И мне решать, когда их снимать. Поняла, служанка?
Ее глаза расширились. Протест… и тут же потонул в волне неконтролируемого удовольствия. Она приятно застонала, глубоко, из самой груди, ее тело выгнулось навстречу моей руке. «Служанка»… Это слово, сказанное с такой властью в этот момент, подействовало на нее сильнее любого ласкового прозвища. Ее пальцы впились мне в плечи — не отталкивая, а цепляясь.
Лира, чувствуя мое внимание к Ирис, взбунтовалась. Она не собиралась уступать сцену. Глот-глот под одеялом стало громче, настойчивее. Ее темп ускорился. Одна ее рука продолжала умело работать над стволом, другая опустилась ниже, нежно, но властно лаская яички, заставляя меня вскрикнуть в поцелуй Ирис. Лира хотела показать, что она рулит всем процессом. Что она главная. Что это она доводит своего Дракона до края.
И она преуспела. Ощущения нарастали, как лавина — от влажного, глубокого пожирающего рта Лиры, от ее цепких пальцев, от поцелуя Ирис, ставшего вдруг ответным, жадным, от ее груди в моей руке… Я не выдержал. Сдавленный рык вырвался из моей груди, тело напряглось в последнем, невероятном спазме.
Лира поняла с полуслова. Она не отстранилась. Наоборот, ее рот принял все, что дал ей ее господин, с мурлыкающим торжеством победительницы. Ее глаза, поднятые на меня, светились абсолютным, хищным удовлетворением. «Ты мой. Только мой. И это доказано» — говорил ее взгляд.
Ирис воспользовалась моментом. Пока я был парализован наслаждением, пока Лира торжествовала, ее пальцы, ловкие и быстрые, нашли завязки своих черных кружевных трусиков. Одно движение — и они бесшумно соскользнули. Она резко оторвалась от поцелуя, ее глаза сияли озорной, опасной победой. Она не стала их снимать совсем, лишь сдвинула вниз до бедер, открывая взгляду смутную тень лобка и белизну кожи ниже живота. Жест был красноречивее слов: «Ты думал, она выиграла? Смотри. Я здесь. Я готова. И я не нуждаюсь в твоем разрешении.»
Она лежала рядом, дыша часто, ее грудь, освобожденная от части кружев (лифчик все еще держался, но едва ли), вздымалась. Ее синий взгляд бросал вызов и Лире, и мне: «Ну что, дракон? Кошечка накормлена. А что с этой служанкой?»
Под одеялом Лира облизнула губы с видом довольной хищницы. Ее розовый хвост дернулся раздраженно, почуяв новый виток конкуренции. А я лежал, разрываясь между остатками блаженства, нарастающим возмущением и диким, нелепым предвкушением. Трия дня до свадьбы. Элиана — на пороге. А в моей постели — война только вступила в самую интересную фазу. И обе «воюющие стороны» явно намерены идти до победного конца. Кружевного, влажного и абсолютно безумного.
Луна за окном превратилась в бесстыдного соучастника, заливая спальню серебристым светом, который лежал на коже, как жидкий металл. Воздух гудел от прерванного дыхания, шипения и мурлыканья, смешанных в один опьяняющий коктейль.
Ирис не просто скинула белье. Она сбросила его с яростным, почти отчаянным движением, как сбрасывают оковы. Черное кружево упало на пол бесформенным пятном. И она встала передо мной — обнаженная, дерзкая, ослепительная. Лунный свет очертил ее безупречные формы: высокую, упругую грудь с твердыми, темно-розовыми сосками, тонкую талию, плавный изгиб бедер и то самое место, ради которого затевалась вся эта война — смутную, интригующую тень между стройных ног. Она стояла, выпрямившись, подбоченясь, ее синие глаза пылали вызовом и страхом. Страхом показаться слабой. Но больше всего — жаждой победы. Над Лирой. Над собой. Над моим вниманием.
— Довольна, кошка? — бросила она Лире, но смотрела на меня. Голос дрожал, но не от холода. — Теперь очередь настоящей женщины.
И прежде чем Лира успела что-то ответить или продолжить свое сладкое пиршество, Ирис оттолкнула ее от моего «товарища». Резко, грубо, с силой отчаяния. Лира, с полуприкрытыми от блаженства глазами и блестящими губами, аж пискнула от неожиданности, откатившись на спину.
Ирис не медлила. Она села. Не опустилась плавно, а воткнулась на меня сверху, как меч в ножны. Резко. Нетерпеливо. Туго.
— Мммф! — вырвалось у нее, больше похожее на стон боли, чем на удовольствие. Ее тело вздрогнуло всем напряженным каркасом. Глаза широко раскрылись, в них мелькнуло искреннее, детское испуганное изумление. Первый раз. Это был ее первый раз. И он был яростным, неудобным, неистовым. Она прикусила губу до крови, стараясь не закричать, не показать слабину. Слезы блеснули на ресницах, но не скатились. «Не смей думать, что мне больно!» — кричало каждое напряжение ее мышц, каждый сдавленный выдох.
Но потом… началось движение. Сначала нерешительное, робкое, почти неуклюжее. Потом, почувствовав меня внутри, почувствовав, как ее собственное тело начинает отвечать теплой волной вопреки боли, она ускорилась. Ее бедра задвигались — сначала неловко, потом набирая ритм, хлеща по моим с силой, граничащей с отчаянием. Она скакала, как на диком коне, пытаясь его обуздать, а на деле обуздывая свои собственные ощущения. Ее грудь вздымалась в такт, соски твердели еще больше, синие глаза были прикованы к моему лицу, ища подтверждения, одобрения, победы.
Лира лишь рассмеялась. Тихо, с наслаждением. Это ее только забавляло. Она облизнула свои губы, смакуя остатки моего угощения, с видом гурмана, попробовавшего редкое вино. Потом она медленно, демонстративно облизала пальчики — один за другим, смакуя каждый, не сводя с меня аметистовых глаз, полных хищного веселья. А потом… она опустила руку вниз. К своим розовым шелковым трусикам. И отодвинула край. Луна, словно по заказу, упала туда лучом, осветив ее мокрую «кошечку» — гладкую,
