Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
Ирис это не понравилось. Сквозь туман боли, нарастающего незнакомого удовольствия и ярости она увидела, куда направлен мой взгляд. Она резко повернула мою голову к себе, пальцы впились в виски. Синие глаза впились в мои, требуя, умоляя, приказывая.
— Смотри на меня! — ее голос был хриплым, сдавленным. — Смотри! Я здесь! Я… я твоя!
Ее бедра задвигались еще быстрее, еще отчаяннее. Она скакала, как одержимая, пытаясь физически приковать мое внимание, затмить собой вид Лиры. Боль уходила, ее место занимало что-то новое, пугающее и сладкое — волны нарастающего, неконтролируемого удовольствия. Ее стон стал громче, менее сдавленным.
Мои руки, лежавшие на ее бедрах, схватили ее попку. Не лаская. Сжимая. Властно, ощущая упругость мышц под гладкой кожей, очерчивая пальцами каждую выпуклость. Я почувствовал, как она вздрогнула всем телом, как ее внутренние мышцы сжались вокруг меня в ответ на эту грубую ласку. Затем я перевернул ее. Резко, без предупреждения. Служанка оказалась снизу, а я — сверху. Ее глаза расширились от неожиданности и новой волны ощущений.
— Теперья́рулю, — прошипел я, глядя в ее синие бездны.
И начал насаживать ее на себя. Нежно? Заботливо? Хрен там. Беспощадно. Глубоко, мощно, с силой, от которой она вскрикнула — на этот раз чистого, дикого удовольствия, смешанного с остатками боли. Я задавал ритм — властный, неумолимый, забирающий все ее внимание, все ее тело, всю ее душу. Она впилась ногтями мне в спину, ее ноги обвили мою талию, ее голова запрокинулась, обнажая горло, по которому бежали серебристые лунные блики. Она была моей. Полностью. Без остатка.
Лира не стала ждать. Пока Ирис стонала подо мной, потерянная в вихре новых ощущений, кошкодева скользнула вниз. Ее теплый, шершавый язычок коснулся моих яичек. Сначала нежно, исследующие. Потом увереннее, влажнее. Она ласкала их, обволакивая теплом и влагой, пока я продолжал беспощадно трахать Ирис. Это было невыносимо. Двойное наслаждение — глубокая, влажная, сжимающаяся плоть Ирис и нежные, умелые ласки Лиры. Ирис выла, ее тело выгибалось навстречу каждому толчку, ее пальцы рвали простыни. Лира мурлыкала, ее язык работал с хищной точностью, ее пальцы продолжали играть с собой, добавляя к ощущениям визуальный ряд безумной красоты.
Война? Нет. Это был симфонический оркестр плоти, где каждая нота — стон, каждый аккорд — спазм, а дирижером был я — Дракон, потерявший берега в море их соперничества и своего собственного неутолимого желания. И где-то на горизонте, окутанная пылью дорог, мчалась Элиана со своими рыцарями, чтобы ворваться в самый кульминационный момент этого безумного, роскошного, дорогостоящего кошмара. Но до ее приезда… оставалось еще немного времени. И я намеревался использовать его по полной.
Лира была неумолима. Она чувствовала меня — каждую дрожь, каждое напряжение мышц, каждый сдавленный стон, который вырывался из моей груди под ее двойным натиском и беспощадными толчками в Ирис. Ее кошачьи инстинкты уловили момент нарастающей бури внутри меня раньше, чем я сам ее осознал.
— Мрррааа… — ее мурлыканье под моими яйцами стало низким, вибрирующим, торжествующим. В тот самый миг, когда волна удовольствия достигла критической высоты, готовая обрушиться в Ирис, Лира действовала.
Быстро. Ловко. Как хищница, перехватывающая добычу у конкурента. Ее рука — теплая, цепкая — резко вклинилась между моим животом и телом Ирис. Одним точным движением она вытащила мой ствол из влажной, сжимающейся в последнем спазме глубины Ирис. И тут же, не дав ни секунды передышки, погрузила его себе в ротик. Глубоко. До самого основания. Забрала все. Весь накопившийся заряд, всю ярость, все напряжение. До последней, сладчайшей, пульсирующей капельки.
Я взвыл. Не стон — именно взвыл, как зверь, выпуская пар после нечеловеческого напряжения. Голова запрокинулась, тело выгнулось в немом экстазе. Это был не просто кайф. Это была разрядка грома после долгой грозы. Чистая, ослепляющая, всепоглощающая.
— Ааахх… — выдохнул я, ощущение пустоты и невероятного облегчения смешиваясь с остатками блаженства. Глаза закатились под веки.
Но Лире было мало. Забирать уже было нечего, но она продолжала. Ее ротик, горячий и влажный, не отпускал меня. Она ласкала язычком чувствительную головку — нежно, игриво, с кошачьим любопытством, смакуя победу, продлевая мои конвульсии удовольствия. Каждое прикосновение ее шершаватого кончика языка заставляло меня вздрагивать, посылая новые, уже почти болезненные, но безумно сладкие волны по телу.
Ирис, лишенная в самый кульминационный момент, тяжело вздохнула. Не стон удовольствия, а вздох глубочайшего разочарования и ярости. Она лежала подо мной, обнаженная, вздымающаяся грудью, вся покрытая испариной, ее синие глаза сверлили Лиру с такой ненавистью, что казалось, вот-вот высекут искры.
— Т-так нечестно! — вырвалось у нее, голос хриплый, срывающийся от обиды и неудовлетворенного желания. — Ты… ты воровка!
Лира медленно оторвалась от меня. Ее губы блестели. Аметистовые глаза светились коварной, самодовольной усмешкой. Она облизала губы, не сводя взгляда с Ирис.
— А что? — ее голос был сладок, как яд. — Ты что, хотела родить наследника князю? Прямо сейчас? Без свадьбы? Без титула? — Она фыркнула, ее розовый хвост дернулся презрительно. — Обойдешься, служанка. Я буду первой. А пока… — она намеренно медленно провела языком по кончику моего, уже начавшего опадать, но все еще чувствительного ствола, заставляя меня снова содрогнуться, — … пока свадьбы нет… я могу лишь… ротиком… — она подмигнула мне, игриво и вызывающе. — Ну и… другой дырочкой, разве что… — Она кивнула на свою все еще влажную, полуприкрытую шелком киску. — Но это… — ее взгляд стал томным, обещающим ад, — … будет следующей ночью. Хочу, чтобы эта… Элиана… слышала, как я стону. Всю. Ночь. Над всем замком.
Ирис аж затряслась от бессильной злости. Ее лицо пылало. Недостаток был не просто в удовольствии. Ей не досталось даже капельки. Ни физического подтверждения победы, ни его семени — символа обладания. Это было унизительно.
Она резко приподнялась, прижалась ко мне всем телом. Ее кожа была горячей, гладкой. Грудь прижималась к моей груди. Она прошептала прямо в ухо, заливаясь краской до корней волос, но с какой-то отчаянной, ядовитой решимостью:
— Завтра… мне… в ротик, господин. — Она сделала паузу, ее дыхание обжигало кожу. — Я же служанка. Это… моя работа. Убирать… за тобой. И… за ней.
Ее слова, такие унизительные и такие невероятно возбуждающие, повисли в воздухе. Обещание новой ночи. Нового раунда войны.
Я не
