Дом поющих стен - Кристиан Роберт Винд
Судя по всему, Матильда регулярно наводила здесь порядки: узкие полки из толстостенной жести сияли чистотой, а всевозможные банки и склянки были расставлены с педантичной прилежностью, которой позавидовал бы даже придирчивый преподаватель химии (которого Джек откровенно недолюбливал).
Схватив в руки одну из щеток, густо набитую жесткой щетиной, и вооружившись бутыльком с янтарно-прозрачной кислотой, мальчик опасливо покосился на круглую черную кнопку, темневшую под самой верхней полкой.
– Ладно… – собравшись с духом, выдохнул он.
И что есть сил надавил на кнопку.
Своды плесневелого кабинета огласил странный треск, похожий на звук лопающихся по швам брюк. И, к невероятному изумлению мальчика, дальняя стена, на которой красовались безликие картины, плавно выпятилась вперед, а затем разъехалась на две равные части, образовав тесный проем, протиснуться в который можно было разве что боком.
– О-о… – протянул опешивший мальчик.
Решительно сдавив в руке колючую щетку, он быстро зашагал вперед, с легкостью проскользнул в возникшую между рыхлыми камнями щель и остановился, хлопая круглыми он удивления глазами.
В тайном хранилище дедушки Оливера не было ни окон, ни дверей. Небольшое пространство идеально круглой формы освещали уже хорошо знакомые Джеку желтые свечи – они неторопливо таяли, сдавленные крепким охватом старинных медных канделябров.
Мальчик, охваченный живым детским любопытством, ожидал обнаружить в тайнике что угодно. Но только вовсе не то, что он увидел. А увидел он… чашки.
Тайник хозяина Дома поющих стен был доверху забит чашками. Большими и маленькими, лаконичными кружками из керамики, угловатыми глиняными черепушками и изысканными чашечками из чистого фарфора. Чайными, кофейными, расписными и однотонными, с золотой каймой по краю и без.
Чашки громоздились повсюду. Они были уложены высокими стопками на настенных полках, расставлены в ряд на миниатюрных столиках, а некоторые и вовсе одиноко висели на крюках, словно им была отведена какая-то особенная участь.
Однако самым невероятным было вовсе не это. А то, что сквозь ручку каждой чашки была продета толстая стальная цепь. Все они без исключения были надежно пригвождены к месту, на котором покоились.
Джек едва сумел сдержать вздох разочарования.
«Ну, по крайней мере, в этом месте мне ничего не угрожает», – подумал мальчик, воодушевившись этой мыслью.
В самом деле – уж лучше обнаружить что-нибудь совершенно обыкновенное, чем угодить в необычайное приключение, таящее в себе смертельную опасность.
Раскупорив бутыль с едко пахнущей жидкостью, Джек принялся драить крупные звенья цепей. На некоторых из них ржавчина была совсем свежей, а потому испарялась без следа после мимолетного прикосновения колючей щетины. Однако цепи, которыми были намертво опутаны другие чашки, успели заржаветь так сильно, что мальчику приходилось прилагать немыслимые усилия для того, чтобы вывести с их тусклой поверхности хоть одно охряное пятнышко.
Джек усердно полировал цепи – одну за другой, одну за другой. Хотя и не видел в этом особого смысла. Что толку натирать до блеска оковы, удерживающие обыкновенные столовые чашки? Разве может быть в этом какой-либо прок?
Однако он не мог допустить того, чтобы дедушка Оливер вновь огорчился, заметив потеки ржавчины, а потому добросовестно продолжал орудовать щеткой. Пока, в конце концов, кабинет, оставшийся за его спиной, не поглотили влажные сумерки. А поверхность его пальцев не покрыли гигантские и весьма болезненные волдыри.
Решив сделать перерыв, Джек опустился на пол. Откинулся спиной о холодную каменную стену и с удовольствием вытянул вперед ноющие от долгой и утомительной работы ладони.
Сквозь узкий проход, ведущий обратно в кабинет мистера О, он наблюдал, как по вздутым дубовым доскам заскользили бегающие оранжевые блики. С наступлением темноты желтые свечи, повсюду висевшие в старом особняке, зажглись сами собой.
В этом убогом, неверном свечении, окружающие вещи начинали терять свои привычные контуры. Они смазывались, словно растворяясь в волглом воздухе дома, причудливо вытягивались и изгибались, приобретая новые очертания.
«Так вот о чем говорила Энни», – догадался Джек. – «С наступлением темноты в этом месте и правда все меняется».
Неизменным оставался лишь ливень, настойчиво продолжавший барабанить по ветхой черепице Дома поющих стен.
Мальчик уже было собирался вернуться к своей изнурительной работе, как вдруг осознал, что с каждым новым мгновением золотистое сияние, лившееся сквозь тесный проход, становится все более беспокойным. Словно вездесущие желтые свечи, встревоженные чем-то незримым, затрепетали в своих медных оболочках, силясь вырваться на свободу. Кто-то тщетно пытался погасить негаснущее пламя.
И в эту самую секунду Джек заметил на полу новую тень. Продолговатую и четко очерченную – совсем не похожую на те вычурные линии, что блуждали по неровным доскам прежде.
Это была фигура человека. Человека в шляпе.
Мальчик бесшумно вскочил на ноги и вжался в ледяную стену, стараясь не дышать. В недрах его груди молниеносно разрастался огненный вал ужаса.
Каким-то невообразимым образом он видел (а, быть может, просто сам себе все это придумал), как под рассохшимся потолком кабинета возникла жуткая сумрачная фигура. Непрошенный гость медленно скользил по воздуху, не касаясь пола, залитого дождевой водой. Он двигался странной манерой, будто стремился избегать горчичных пятен света, оставаясь в манящем сером полумраке. И оставлял за собой рваную дорожку ярко-алой крови.
Мальчик прекрасно помнил о том, что говорила ему Энни. И он был бы искренне рад последовать ее проницательному совету, сорвавшись с места и припустив во весь опор. Однако загвоздка состояла в том, что единственный путь к отступлению был перекрыт окровавленной фигурой.
Бежать Джеку было некуда. Он оказался в ловушке.
«Может, он не заметит, что в стене появился проем. Не заметит и исчезнет – уйдет туда, откуда пришел. В конце концов, зачем я ему нужен?», – лихорадочно размышлял мальчик, охваченный мелкой дрожью и крупной тревогой.
Мысли остервенело метались в его голове будто голодные звери.
«Я ему не нужен. Ведь я не сделал ничего плохого, ничего… Разве можно навредить тому, кто ни в чем не виноват? Нет, нет… Это неправильно. Несправедливо. Так быть не должно».
Горло Джека сдавило горячее отчаяние. Он видел, как дрожащая тень медленно, но неотвратимо ползет к каменному проходу. Как ее неровные, призрачные линии становятся все более четкими.
Мальчик даже мог услышать, как на истлевший дощатый пол приземляются частые бусины крови: «КАП», «КАП», «КАП». Они были нисколько не похожи на унылую мелодию ливня, ревевшего за стеклами дома. Это была песнь неминуемой беды.
Когда длинная фигура в шляпе появилась в тайнике, мальчик уже смирился с тем, что сегодня он умрет. И лишь молча следил
