Провоцирующие ландшафты. Городские периферии Урала и Зауралья - Федор Сергеевич Корандей
На шлаковой горе: отвалы, терриконы и отстойники
Иным образом заводская периферия формировалась там, где производство было связано с добычей и первичной обработкой рудных ископаемых. Если обычные отношения предприятия и города включали поглощение промплощадкой жилых районов, формирование заводского предполья на периметре производства и экологическое давление, то в случае с действующим рудником на первый план выходила проблема выработок; промзона рудника включает, во-первых, зону добычи, а во-вторых, отстойники.
Старейшей формой добычи руды была открытая форма; в XVIII–XIX веках до 70 % железной руды на Урале добывали открытым способом [Рукосуев 1999]. При добыче и переработке руды возникает два типа промышленных ландшафтов – отвал (вынутая из шахты либо карьера порода) и шламонакопитель (порода, оставшаяся после обогащения).
Примерами промплощадок, в развитии которых сыграли ключевую роль карьеры и отвалы, могут служить Шарташский гранитный карьер, ставший основой индустриального комплекса завода железобетонных изделий (1958), сформировавшего промзону на востоке Екатеринбурга, золотодобывающая шахта в северной части Берёзовского, близ которой находятся знаменитые «Пески» – ярко-белые отвалы пустой породы; печально известные рыжие отвалы Карабаша, сформировавшиеся вокруг шахт по добыче медной руды, самыми новыми среди которых стали «Ново-Капитальная» (1964, ныне затоплена) и «Вентиляционная». Размахом характеризовалась добыча угля в районе Копейска, Коркино и Еманжелинска – «уральском Донбассе», вытянувшемся вдоль южной и восточной границы Челябинска почти на 100 километров. Добыча угля здесь велась преимущественно в шахтах, хотя существовали и крупные разрезы [Баканов 2012: 148–149], в 1990-х годах, когда шахты начали закрывать, велась карьерная добыча остатков. В ходе гонки за углем местный ландшафт пережил драматическую трансформацию: в 1940–1960-х годах были осушены озера Камышное, Тугайкуль, Большой Сарыкуль, возникли озера Курлады, Курочкино и Шелюгино. Местная индустриальная периферия – терриконы, разрезы, осушенные озера – не имеет себе равных на Урале; ее развитие оказалось связано не только с угольной индустрией, но и с экспансией соседнего Челябинска.
С середины XX века на Урале начали вводить в строй более мощные, технологически более совершенные комплексы переработки горнорудного сырья – горно-обогатительные комбинаты, преимущественно железорудного или меднорудного профиля. Крупнейшими среди них стали Гайский ГОК (1959, медные руды), Качканарский ГОК (1963, медные руды) и Учалинский ГОК (1968, медно-цинковые руды). Технологический процесс комбинатов предполагал интенсивное использование воды; использованная жидкость – шлам – сбрасывалась в специальные резервуары. Так наряду с отвалами и терриконами в ландшафте Урала появились шламонакопители и хвостохранилища.
Крупнейший горно-обогатительный комбинат Урала – Качканарский ГОК – существенно превосходит своих собратьев по масштабам производства, перерабатывая в год более 50 миллионов тонн руды; циклопический размер шламового хозяйства комбината связан и с тем, что качканарская титано-магнетитовая руда бедна железом и огромное количество породы уходит в хвосты, пустую породу, отходы обогатительных фабрик. Выстроенный уступами над городом Качканарский ГОК оказался вполне проницаемым для горожан: между массивными цехами имеются проезды, в которых организованы гаражные кооперативы. К северо-востоку от комбината простираются созданные им исполинские индустриальные пустоши. Восточный склон горы Качканар превращен в огромные карьеры, из которых ГОК получает руду; на месте срытых склонов горы воздвиглись отвалы – рукотворные горы. Дальше на восток находятся шламовые пруды, куда по пульпопроводам попадают отходы деятельности комбината. В этом пространстве промышленного пищеварительного тракта, через который руда проходит путь от породы до шламовой массы, зажат между отвалами поселок старателей Валериановск, возникший еще в XIX веке.
Илл. 2.9. Асбест: рост карьера и «съеденные» территории
Илл. 2.10. Карьер в Асбесте, вид на южную сторону. Фото из архива проекта
Исключительным своеобразием обладают производственные периферийные пространства в Асбесте. Разработка асбестовых залежей велась здесь с конца XIX века. Промышленная зона росла на северо-восток; в 1927 году здесь была пущена асбофабрика № 1, в 1930 году – асбофабрика № 2 «Гигант», и в 1936 году – асбофабрика № 3 «Асбогигант». Отсюда и начался рост исполинского карьера. На смену раннесоветским фабрикам пришли фабрики № 4 (1956–1961) и крупнейшая в СССР фабрика № 6 (1969), расположенные к востоку от старейшей промышленной площадки. Позднесоветский рост карьера привел к уничтожению парадного комплекса сталинских времен – стадиона, парка и дворца культуры; от стадиона, занятого в конце XX века капитальными гаражами, сохранилась неоклассическая арка входа. Старейшие части Асбеста, расположенные в непосредственной близости к карьеру, пришли в упадок. Расширение карьера и слияние двух разработок – Северной и Южной – отсекло промплощадки, оставшиеся на восточном борту карьера, от селитьбы, сосредоточенной на западном. После того как узкая перемычка, соединявшая западный и восточный борт для автобусного движения, была снесена, работникам приходилось достигать громадных аглофабрик кружным путем, объезжая карьер с севера. Аглофабрики полностью исчезли из городского ландшафта – даже циклопическую фабрику № 6, в высоту достигающую 70 метров, из жилых кварталов Асбеста теперь увидеть невозможно. Посетители Асбеста обычно добираются до кромки карьера, чтобы полюбоваться одним из крупнейших в мире подобных сооружений. Однако оценить место в полной мере можно только с помощью сафари в глубину индустриальной зоны; через многочисленные отвалы, заброшенные остатки зданий и вдоль блокирующих заборов можно достичь самой аглофабрики № 6, по отношению к которой окружающий ландшафт представляет собой не что иное, как площадку кормления.
Те же процессы, что в Асбесте, шли и в южноуральском городе Бакале, известном месторождением высококачественной лимонитовой железной руды. Разработка Ново-Бакальского карьера (с 1957 года) привела к уничтожению юго-западной части города. Площадь Ленина оказалась на краю обрыва, на окраине города, а больничный городок, кинотеатр и средняя школа – снесены; линия промышленной периферии прошла по жилым кварталам. Старая часть Бакала оказалась зажата между старыми карьерами Объединенного рудника, железной дорогой (и размещенной за ней обогатительной фабрикой) и Ново-Бакальским карьером, мелкие поселки, возникшие в непосредственной близости к карьерам, один из другим оказались поглощены ими; до наших дней сохранился лишь поселок Иркускан (1950), зажатый между несколькими огромными карьерами на склонах гор Иркускан и Буландиха.
И хотя в последние десятилетия горная разработка ведется вдали от селитебных зон, не создавая социально нагруженной периферии, есть и исключения: так, с 2020 года небольшое село Томино под Челябинском оказалось между карьером и шламохранилищем нового Томинского горно-обогатительного комбината; комбинат выкупил дома и переселил жителей, поставлен вопрос об окончательном сносе села [Полежаев 2020].
Водное хозяйство предприятий тоже следует считать разновидностью их периферии. В особенности это касается предприятий атомного комплекса, отличающихся высоким потреблением водных ресурсов [Смагин 2008: 3]. В систему печально известного комбината «Маяк», работающего в Озерске, входят водоем-охладитель реакторного производства (озеро Кызылташ) и гидротехническая система Теченского каскада водохранилищ, накапливающих низкоактивные отходы. Рост водного хозяйства комбината привел к переносу целого ряда населенных пунктов, располагавшихся в пойме реки Течи. Сформировавшийся в пойме Течи каскад представляет собой сложный, изолированный от открытой гидрографической системы гидрогеологический природно-техногенный объект
