Фрирен — И даже умереть не успеть. Том 2 - Tired God

— Тогда начинаем, — сказал я, тоже отходя от стены. — Иди в лабораторию. Стол очисти, спирт достань, инструменты выложи по порядку. Колбы с зелёными метками — на отдельную полку. Остальное… ну, сама знаешь.

— Да, Учитель, — кивнув, она сразу взялась за дело.

Не тратя время на лишние слова, пошла по коридору в соседнюю комнату. Я услышал позвякивание металлических подносов и шорох ткани, когда она — чувствовал своим ощущением силуэтов и материалов, — натягивала чистый халат одной рукой, уже почти привычно помогая себе зубами и плечом.

Видимо, пока что решила не переходить полностью на телекинез…

Я же, открыв дверь в комнату с пленными, прикинул план на ближайшие часы.

Сегодня начнём с простого: замеры и снятие первичных, контрольных данных, а потом, если останется время, будем смотреть, как его тело реагирует на дозы некоторых составов, завялявшихся у меня со времён работы на фронте.

Работать с людьми, всё же, будет посложнее, чем с демонами. Те… ну, не портились и камеру содержания своими отходами не портили. Но да ничего, разберёмся: для науки же работаем! Ну и моего бессмертия ради, в потенциале.

Пока же, сосредоточимся на изучении нервной системы человека, её взаимодействия с алхимией и магией. Попробуем, для начала, создать зелье “анестезии”. Для боя — усыпляющее. Дальше — нервы, рецепторы, электрические импульсы. И, если всё пойдёт так, как я задумал, — первая живая связка “нервная система — артефакт” в истории.

Только нужно будет слегка подтянуть навыки в Артефакторике, но тут уже к Веберу нужно идти — не зря его род четверть столичного рынка артефактов под собой держит.

***

1423 год от основания Империи. Начало лета.

Фрирен, эльфийка, возрастом более 1000 лет. В тёплых эмоциях.

Окрестности Столицы.

Тёплый ветер лениво шевелил высокую траву. Между стеблей вспыхивали золотые искры закатного солнца, а где-то вдалеке журчал небольшой ручей. Химмель, устроившись на мягкой траве, мягко приобнимал её. Сама эльфийка лежала буквально на груди известного всему миру Героя. Его руки обнимали её легко, как будто боялись спугнуть. Она держала глаза закрытыми, едва заметно, но улыбалась — то была тихая, сдержанная улыбка, но искренняя настолько, насколько может быть.

Они возлежали на поле цветов, созданном её любимым заклинанием, около недели назад, когда Химмель, слегка смущаясь, предложил ей пойти на свидание. Первое с того момента, как закончилась война.

А ведь всё это время они только и делали, что путешествовали по миру, помогая людям, зачищая любимые их лидером подземелья и, разумеется, самое главное — уничтожая всякого демона, попавшегося на их пути.

И лишь получив в одном из городов Королевства личное письмо от нового Архимага этой страны, которого, если она не ошибалась, звали Прокул, приглашающее её посетить Совет Мастеров, они решили устроить небольшой отдых в их путешествии.

Высший маг страны, кстати, не слишком впечатлял. Предыдущий… или тот, что был раньше него — Люксориан, был намного интереснее. Даже жаль, что тот буквально выжег себя изнутри в последнем бою против Короля Демонов…

Хайтер с Айзеном сейчас наверняка прохлаждались в каком-то питейном заведении, а они с Химмелем… наслаждались моментом друг с другом.

Её сердце — не то чтобы било тревогу, но подрагивало от чего-то нового и странно волнующего. Тысяча лет жизни оставила за её плечами целые эпохи встреч и расставаний, но именно эта близость ощущалась как что-то… более важное. Нечто едва-едва сформировавшееся и робкое, но такое, что стоит больше всех последних веков вместе взятых. И от этого чувства, непривычно свежего, она старалась проводить со своим возлюбленным как можно больше времени — словно боялась, что всё исчезнет. Как исчезали на её памяти люди, семьи, города и страны…

И да, она признавала, что влюбилась. Отрицать это было бы просто глупо.

Конечно, это было неловко. Для него — в особенности.

Она могла неделями молчать — не обижаясь, просто размышляя, не чувствуя потребности объяснять, куда ушла мыслью. А он… он же человек. Ему хотелось разговаривать, спрашивать, делиться с ней впечатлениями, общаться…. Она видела, как временами он прикусывает язык, чтобы не задать вопрос, на который сама, возможно, ответит лишь через неделю.

Преодолеть этот барьер восприятий было не сложно, но довольно… некомфортно. Привычки веков жизни не разрушаются парой недель. А вот за месяцы рядом с любимым человеком — вполне.

Она не всегда понимала его юмор. Иногда он шутил — и ждал улыбки, а сама Фрирен, ко стыду нынешней себя, только моргала в ответ, потому что не поняла шутки. А иной раз она, пытаясь, наоборот, сама наладить контакт, говорила что-то, что в паре веков в прошлом было бы забавным, а он только хмурился, не зная, как на это реагировать.

И лишь поняв, что это была попытка пошутить, вежливо, но несколько неловко улыбался. Это было… милым.

И всё же… он оставался. Не требовал от неё перемен, не пытался сделать «удобной». Когда она терялась в воспоминаниях или вдруг становилась холодной, он просто садился рядом. Мог держать за руку, молчать со ней, словно мы оба говорим на одном языке без слов.

За это она и была благодарна. За терпение. За то, что он не боялся её молчания. За то, что рядом с ним она могла быть собой, даже если это “собой” часто было чуждо его миру.

И, возможно, именно поэтому всё сильнее боялась момента, когда его времени не хватит… а её всё ещё будет продолжаться. Как и всегда бывало со всеми людьми и даже гномами, что она знала.

И поэтому она раз за разом возвращалась к предложению, озвученному одним молодым, но крайне амбициозным магом…

На этой мысли Фрирен мягко сползла с груди милого Химмеля, оторвав один из цветков разноцветного ковра под ними. Цветок под обыденным названием “цветок синей луговой травы*”, ныне прочно ассоциирующийся с одним Героем:

— Он будет великолепно смотреться в твоих волосах, милый, — совершенно искренне произнесла она, мягко подложив ладонь под его голову.