Анархическая Революция - Джордж Баррэт

Джордж Баррэт

Анархическая Революция

ВВЕДЕНИЕ

Анархист, это человек который не верит, что правительство есть благо для народа. Он, в сущности, человек верящий в свободу, и борющийся за нее. Свобода для него не суеверие, не божок с которого ложно рисовать иконки: свобода, для него, — практическая теория, — план действия. Первым шагом, необходимым для установления свободы, будет, очевидно, уничтожение правительства, что обозначает организацию производства самими-же рабочими, а не какою-то, вне-стоящею властью; — иначе говоря, — Анархическая Революция. На первый взгляд это может, конечно, показаться диким и невозможным; но если вдуматься в теперешний строй жизни, то перед нами невольно предстанет совершенно новая сторона вопроса.

Прежде всего разберем, нет-ли чего-то глубоко-неверного и спутанного в ваших понятиях? — ибо я предполагаю что вы не анархист. Вы убеждены, что Правительство есть необходимая часть нашей общественной жизни; но вместе с тем вы не хотите отрицать принципа Свободы и отказываться от нее. Такова точка зрения почти всех не-анархистов: — одной половиной своего мозга они извиняются за свою веру в Правительство, а другой они извиняются за свою любовь к свободе. Они также относятся к своим политическим убеждениям, как христиане относятся к своим религиозным идеалам. Христиане строят церкви во славу Христа и преклоняются перед ним; заговори кто нибудь против Христа — они в ужасе; но когда дело доходит до ежедневной жизни, они и не думают применять свою религию. Слова: „Не заботься о завтрашнем дне“ они переводят словами: — „Имей хороший счет в банке!“ Слова: „Не убивай!“ становятся на их языке словами: — „Трать столько-то миллионов ежегодно на армию и флот!“ Слова: „Не судите, да не судимы будете“ и „не клянись“ написаны в той самой книге, на которой они присягают перед судом. И наконец изречение; „Никого не называйте своим господином, ибо все вы братья“ понимается так, что солдаты должны защищать хозяев, стреляя в своих бастующих братьев во время стачки.

Одним словом, все чему учил Христос, давно уже отвергнуто теми, кто поклоняется ему.

Совершенно тоже самое произошло по отношению к Свободе. Как народ, мы обожаем Свободу. Мы хвалимся тем, что „где развивается английский флаг, там Свобода“. Мы воздвигаем памятники Свободе, наши поэты воспевают ее, наши политические деятели воспламеняют нас своим красноречием, когда говорят о ней... Но, когда они доходят до дела, никто из них не применяет к жизни своего идеала. — «Правительство необходимо, говорят они, необходимо, чтобы кто-нибудь имел власть». И за этими словами прячутся нагайка, ужаснейшие тюрьмы и Армия, готовая расстреливать тех бунтарей, кто осмелится посягнуть против идеала Общества, проповедуемого политиканами. „Свобода“ — прекрасный сюжет для речей и памятников; — но в обыденной жизни: — „Подавайте наше правительство!“

Вот здесь-то и нужен Анархист. Он действительно, взаправду, верит в свободу и, как я уже сказал, он понимает, что такая вера обозначает уничтожение правительства.

Те, кто верит в правительство, стало быть, оказываются не совсем логичными в своей философии. — Но читатель, может быть, не верит, что возможно обойтись совсем без правительства? А между тем, на деле оказывается, что „надо прийти именно к этому выводу“.

Вся история не является ли сплошь борьбою между правящими классами и народами, которым эти классы навязывают свои условия и формы жизни? История не показывает ли также, что суть прогресса состоит в переходе от твердых форм власти к свободе?

Но какое более сильное доказательство несостоятельности правительства может быть дано, чем самая жизнь нашего века? Горизонты жизни стали так широки, наши победы над богатствами природы так велики, что казалось бы, достаточно нам захотеть, и мы могли бы жить все, широкою счастливою жизнью. Самые прекрасные волшебные сказки нашего детства превзойдены; наши фантазии осуществились, самые дерзкие помыслы становятся действительностью. Так велики достижения человека, как личные, так и общественные.

Но в самом сердце и во главе нашей общественной жизни, которая вообще существует лишь потому, что наша деятельность совершается группами, а не отдельными личностями, — стоит кучка людей, называющих себя Правительством. Это — люди, в большинстве культурные, и получили они наилучшее образование, какое только дает наше общество. А между тем, каковы результаты? какая польза человечеству от этого хорошо организованного общества, которое создавалось только для того, чтобы людям лучше жилось на свете? Миллионы людей голодают; сотни тысяч людей проводят свою жизнь, производя орудия для уничтожения других жизней, и миллионы тратят свои силы в скучной трагедии бесконечной однообразности производства.

В каждом промышленном центре, где больше всего производится богатства, вы найдете нищету и голод. А довольство и богатство вы найдете в роскошных городах, где ничего не производится. Кто горб свой гнет и производит богатства, тот нищий, а кто, наоборот, ничего не производит и живет бездельем, — тот богат. Среди складов, набитых всяким товаром, царят нищета и голод. А тем, кто голоден и хочет работать, запрещается производить, на том основании, что спрос уже удовлетворен.

Но во всем этом, — какую роль играет Правительство? — Оно „контролирует и регулирует“, — точно изобретения и производство уже не представляют сами собой упорядоченных процессов. Оно защищает имущество, необходимое для всего этого производства; но с трагическим безумием оно защищает его для не-производителя против производителя. Оно защищает уже произведенные богатства; но оно сохраняет их не для тех, кто в них нуждается, а для тех, кто уже богат; — и таким путем разрастается бедность и сопряженные с нею последствия.

Что же могут сказать государственные люди в ответ на эти ужасающие факты? От социалистов до реакционеров они имеют только один ответ: — „Дайте нам власть, и мы все это исправим“.

Конечно, уличить Правительства в том, что они помогают расстройству общественного равновесия, еще не значит доказать, что всякое Правительство, по этому самому, есть противообщественное явление в нашей цивилизации; — но все же приходится признать, что этот факт расшатывает веру в Правительство и, по крайней мере, открывает дорогу критике; причем эта критика направляется не против той или иной партии, находящейся временно у власти, а против самого учреждения вообще.

Привычка, надо сказать, имеет необыкновенную способность обессиливать наше мышление. Но если мы отбросим глупую привычку верить, что то, что уже существует, так и должно будет существовать, и если вместо этого мы сравним существующее с тем свободным обществом, какое мы могли бы иметь, то едва ли найдется