Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века - Роман Юлианович Почекаев
Таким образом, крымские ханы, подобно монархам Золотой Орды, обладали судебной компетенцией, более того, отправление правосудия и обеспечение справедливости даже официально являлось частью их правового статуса. Но по сравнению с золотоордынским периодом судебная власть Гиреев была существенно ограничена и мусульманскими судами, и высшей аристократией ханства, и представителями властей государств-сюзеренов, что объясняется особенностями политического развития Крымского ханства, влиянием различных внутренних и внешних факторов.
§ 28. Суд над султаном Бараком и кризис ханского правосудия в Казахской степи
12 августа 1748 г. Абулхаир, хан Младшего жуза, был убит в степной стычке с Бараком, султаном Среднего жуза. В политическом отношении это событие, несомненно, имело значительный резонанс в Казахской степи, поскольку убитый обладал высоким статусом и значительным влиянием[224]. Соответственно, на его убийцу обратился гнев семейства погибшего хана и негодование со стороны наиболее влиятельных представителей элиты всех трех казахских жузов.
Семейство Абулхаира прежде всего потребовало от администрации Оренбургского края наказать убийцу, однако, убедившись, что губернатор И.И. Неплюев не намерен карать Барака и вообще вмешиваться во внутренние конфликты правителей Казахской степи[225], объявило, что само отомстит султану за смерть хана [Вельяминов-Зернов, 2001, с. 10–11; Джунджузов, 2021, с. 114; Касымбаев, 1999, с. 92–93]. Поскольку после убийства от Барака откочевали многие его сторонники и он, оставшись во главе не более 500 кибиток, не смог бы противостоять семейству Абулхаира и его приверженцам, султан принял решение заручиться поддержкой правителя Джунгарского ханства хунтайджи Цэван-Дорджи и отправил ему послание с просьбой предоставить убежище. Однако, во-первых, ойратский монарх не хотел ссориться с семейством Абулхаира, во-вторых, сами же сторонники Барака оказались недовольны его намерением отдаться под покровительство ойратов – давних врагов казахов. Старейшины племени аргын вообще пригрозили Бараку, что, если он решится на такой шаг, они его схватят и выдадут родичам Абулхаира [Вельяминов-Зернов, 2001, с. 12, 13; Витевский, 1895, с. 720; Ерофеева, 2007, с. 401].
В качестве возможного решения влиятельные родовые предводители Среднего жуза предлагали Бараку признать свою вину, выплатить кун за убийство хана Абулхаира[226], тем самым «очистившись» и даже получив возможность выдвинуть свою кандидатуру на выборах следующего хана Младшего жуза [Добросмыслов, 1900, с. 84; Касымбаев, 1999, с. 97–98]. Однако султан отверг это предложение, отказавшись признавать свою вину. Вместо этого он решил прибегнуть к суду биев, который и должен был вынести решение о его виновности или невиновности.
События в Казахской степи после гибели хана Абулхаира достаточно подробно освещены в исследовательской литературе – как в общих работах по истории Казахстана, так и в специальных трудах, непосредственно посвященных участникам этих событий. Однако сам суд биев над султаном Бараком практически не привлекал внимание исследователей, которые в большинстве случаев лишь кратко упоминают о факте проведения этого суда и его решении. Между тем представляется, что решение судом биев судьбы прямого потомка Чингис-хана, законного претендента на ханский трон – факт весьма показательный и даже уникальный: впервые прямой потомок Чингис-хана вверил свою судьбу представителям «черной кости»!
В настоящем исследовании мы намерены проследить, как давние традиции ханского правосудия, заложенные еще в Монгольской империи и Золотой Орде, достигли в первой половине XVIII в. кризисной стадии, что и обусловило столь неординарный шаг султана Барака. Для этого считаем целесообразным провести ретроспективный анализ судебной практики с участием Чингисидов в тюрко-монгольских государствах – в Монгольской империи и ее улусах, в том числе в Золотой Орде и государствах, выделившихся из ее состава, ведь одним из них стало и Казахское ханство. Кроме того, мы попытаемся выяснить причины, по которым султан Барак пошел на такой шаг – беспрецедентный с историко-правовой и историко-процессуальной точки зрения.
Особенности судебного разбирательства дел, участниками которых являлись представители правящего рода, были зафиксированы еще в одном из собственных биликов Чингис-хана: «Если кто-нибудь из нашего уруга единожды нарушит ясу, которая утверждена, пусть его наставят словом. Если он два раза [ее] нарушит, пусть его накажут, согласно билику, а на третий раз пусть его сошлют в дальнюю местность Балджин-Кулджур. После того, как он сходит туда и вернется обратно, он образумится. Если бы он не исправился, то да определят ему оковы и темницу. Если он выйдет оттуда, усвоив адаб и станет разумным, тем лучше, в противном случае пусть все близкие и дальние [его] родичи соберутся, учинят совет и рассудят, как с ним поступить» [Рашид ад-Дин, 1952б, с. 263, 264]. Как видим, в случае либо неоднократного, либо очень серьезного правонарушения, совершенного Чингисидом, его судьба зависела от решения семейного совета его родичей.
Этот принцип в XIII в. в полной мере соблюдался в Монгольской империи и ее улусах. Например, именно представителями ханского рода были осуждены: Тэмугэ-отчигин за попытку узурпации престола (1246), члены семейств Чагатая и Угедэя за попытку покушения на новоизбранного хана Мунке (1251), Арик-Буга за мятеж против своего брата Хубилая (1264), чагатайский правитель Борак на Таласском курултае (1271); в Золотой Орде точно так же судили ханшу Боракчин, вдову Бату, за сговор с ильханом Хулагу (1257) и т. д.[227] В некоторых случаях из этого правила бывали исключения: к примеру, Тармаширин, хан Чагатайского улуса, был низложен по решению курултая и вскоре казнен (1334) [Ибрагимов, 1988, с. 87–88], а судьбу некоторых свергнутых правителей нередко решали их преемники либо другие монархи. Так, в 1295 г. ильхан Газан единолично принял решение о казни своего родича – узурпатора Байду, убившего его дядю, ильхана Гайхату[228] [Рашид ад-Дин, 1946, с. 165]. В 1508 г. чагатайский Султан-Махмуд-хан был казнен точно так же – на основании собственного решения своего бывшего союзника Мухаммада Шайбани-хана, при дворе которого он надеялся найти прибежище после свержения с трона [Мирза Мухаммад Хайдар, 1996, с. 149]. Подобные многочисленные примеры мы можем обнаружить в постордынском и вообще постимперском пространстве, т. е. в ханствах Чингисидов и государствах их преемников, вплоть до XVIII в.
Несмотря на различные формы суда над Чингисидами в вышеприведенных примерах (равно как и во многих других), нельзя не отметить их главное сходство: все решения о судьбе подсудимых принимались либо самими членами ханского рода, либо при их непосредственном участии – как это было на курултае, в ходе которого был низложен хан Тармаширин. И подобная практика сохранялась вплоть до казуса султана Барака. Возникает вопрос: почему же прямой потомок Чингис-хана, реальный претендент на ханский титул счел возможным вручить свою судьбу не членам собственного семейства, а суду представителей «черной кости»? Для ответа на него следует обратиться
