Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Владимировна Романенко
Богатых постриженников в столичных монастырях хоронили в белокаменных гробах. Подобные саркофаги и надгробия, украшенные орнаментальной резьбой и вязью, археологи до сих пор находят на месте некрополя Чудова монастыря и других московских обителей. Саркофаги имеют антропоморфную форму, они закрывались цельными плоскими или скатными крышками[414]. Но мощи святых, как правило, обретают в простых дощатых гробах или в дубовых колодах. В настоящее время колода преподобного Сергия Радонежского хранится как реликвия в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры. Северного святого Варлаама Керетского, по поморскому обычаю, похоронили в «кережке» (санях)[415]. Гроб праведного Прокопия Устьянского был сплетен из ивовой лозы: «…гроб его лозием свит». После обретения тело святого переложили в новый гроб, а ивовый прихожане разнесли «по прутикам» «на память себе и во благословение»[416].
Преподобный Пафнутий Боровский, отдавая последние распоряжения монаху Иннокентию, приказал не покупать дубовый гроб на его погребение, а обернуть тело лубком (березовой корой). Деньги, предназначавшиеся на покупку гроба, святой просил истратить на калачи и накормить ими нищих, чтобы они молились об упокоении его души. Эти удивительные и уникальные по своей подлинности слова преподобного Пафнутия приведем здесь полностью: «…а гроба не купи дубова, на ту шесть денег колачей купи, да раздели нищим, а мене лубком оберти да под страну подкопав, положи…»[417]. Пафнутий Боровский преставился 1 мая 1477 года, его похоронили около храма Рождества Пресвятой Богородицы.
Место с правой стороны от алтаря собора традиционно было наиболее почетным. Иногда святые игумены сами указывали место своего будущего погребения. Дионисий Глушицкий за семь лет до кончины выкопал себе могилу в Сосновецком монастыре, где его и похоронили. Нил Сорский просил братию бросить его тело на болоте, на съедение зверям и птицам. Подобные завещания, как говорят авторы житий, оставили Димитрий Прилуцкий и Григорий Пельшемский, но они не были исполнены.
Обретение мощей
Важнейшим событием в истории любого монастыря была канонизация его основателя. Иногда, хотя и далеко не всегда, прославление святого сопровождалось или следовало за обретением его мощей (нетленных останков тела).
Поклонение святым мощам в Православной церкви основано на учении святых апостолов. Апостол Павел в Первом послании к коринфянам, не спрашивая, а утверждая, говорит: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа…» (1 Кор. 6: 19). Тела святых еще при жизни становились жилищем Святого Духа, ведь они «измыли» их «слезами, выстлали многотрудными молитвами, украсили добродетелью, покадили жертвенными воздыханиями»[418], и после преставления преподобных Святой Дух не отступал от них. «И как при жизни сподобил их Владыка духовных дарований и сил и способности творить чудеса, – так и по отделении душ их от тел не лишает этих дарований». «Кости эти кажутся прахом и землей, но страшны для бесов, дают слепым прозрение, врачуют прокаженных и расслабленных и всякие болезни…»[419]. День обретения мощей, как и день преставления святого, становился праздником всей Церкви. Обретение мощей сравнивали с малой Пасхой, ибо становилось явным, что вопреки законам бытия через много лет или веков после погребения тело святого не подверглось тлению.
Иногда обретение мощей происходило как бы случайно: строили новый храм вместо обветшавшей церкви, где был погребен святой, и находили его мощи. Случалось, что обретению предшествовало какое-нибудь чудо или чудесное предзнаменование. Но если на то не было Божественного указания свыше, гробницы святых не трогали, а если осмеливались тронуть, то наказание было неминуемо. Через 21 год после преставления преподобного Ферапонта Монзенского игумен Монзенского монастыря Адриан решил обрести мощи преподобного. Накануне Петровского поста он призвал на совет игумена Антония из Солигалича и другого Антония, игумена Арсениево-Комельского монастыря, монастырских старцев Назария, Леонтия, Феодосия и Никандра и заповедал им сугубо поститься.
Прошла неделя поста, игумен Адриан со всеми упомянутыми игуменами и старцами пошел в Никольскую церковь и здесь долго молился, потом вскрыл помост (пол) и повелел копать землю, но гроб оказался почти вровень с полом, хотя, как помнил Адриан, хоронили святого Ферапонта глубоко в земле. Игумен хотел было сделать раку для мощей Ферапонта, но решил немного подождать, чтобы удостовериться в правильности своего решения. Гроб укрыли покровом и разошлись по кельям. Когда настало время вечерни, игумены и старцы вновь пришли в церковь и с изумлением увидели, что гроб находится в глубине земли, а покров остался на поверхности. Преподобный Ферапонт как бы показывал им, что хочет остаться под спудом. Но старцы подумали, что они виноваты тем, что промедлили и не достали мощи. Они спрыгнули в яму, чтобы поднять гроб на поверхность. Игумен Адриан подозвал к себе одного из старцев и, отодвинув немного доски гроба, показал ему мощи святого Ферапонта: оказалось, что они были целы и источали благоухание.
Но напрасно старцы пытались сдвинуть гроб с места. Тогда старец Адриан, решив помочь им, взялся за возглавие, но тут невидимая сила отбросила его в угол ямы. Ужас объял всех. Полумертвого старца Адриана, который не мог двинуть ни рукой, ни ногой, принесли в его келью. Здесь ему пришло на ум помолиться преподобному Ферапонту и попросить прощения. После молитвы старец вновь стал здоров. Тогда он пошел в церковь, обложил гроб новыми досками и, отпев панихиду, снова похоронил его. После этой неудачной попытки обретения мощей старцы еще 40 дней служили сорокоуст об упокоении святого Ферапонта, прося у него прощения за свою дерзость.
Обретение мощей – это всегда сокровенная тайна, в которую посвящаются немногие, поэтому авторы житий обычно оставляли за рамками повествования все подробности, связанные с этим событием. Но иногда агиограф приоткрывает завесу над тайной. И оттого чудо, описанное в его бытовых подробностях и земных
