Беженцы - Боб Мур
Стремление отсеять еврейских беженцев на границе
В большинстве стран ужесточение пограничного контроля обсуждалось в течение 1937 года, но реализовано оно было только после аншлюса. Чиновники и раньше имели строгие инструкции не пропускать всех иностранцев без документов, но после марта 1938 года их полномочия были значительно расширены. Учитывая географическое положение и языковое родство с Австрией, Швейцария первой столкнулась с прибытием беженцев, а также первой усилила пограничный контроль. К концу весны власти других континентальных стран также заметили растущее давление на своих границах. Все больше людей прибывало из Австрии без виз. Последовала быстрая реакция. В мае 1938 года Люксембург усилил пограничную охрану и мобилизовал армию, чтобы компенсировать нехватку подходящих кадров. К июлю 1938 года Бельгия дополнила свою пограничную полицию 160 полицейскими, размещенными на восточной границе, и мобильными отрядами на велосипедах, известными в приграничных районах как «охотники за евреями». Нидерланды направили дополнительно 300 пограничников, а во Франции в начале июня на границу были направлены полицейские подкрепления, за которыми в июле 1938 года последовали 1500 человек из бригады пограничной жандармерии, которым было поручено охранять границы. В сентябре 1938 года был усилен и датский пограничный контроль.
Во всех странах континентальной Европы сохранялись учреждения для лиц, ищущих убежища. В Швейцарии австрийцы, прибывшие после 28 марта 1938 года без необходимой визы (или до этого без паспорта), но способные убедительно доказать, что им угрожает смертельная опасность, рассматривались как претенденты на статус беженца. Многочисленные еврейские беженцы, прибывшие на швейцарскую границу весной и в начале лета 1938 года, не были отправлены обратно центральными властями Швейцарии и не получили статус беженца. Если они могли доказать, что им угрожало заключение в концентрационный лагерь, им давали «временное» разрешение остаться. Иногда этих еврейских беженцев переправляли во Францию. Швейцарские еврейские организации беженцев могли даже легально передавать беженцев во Францию по договоренности с властями некоторых французских департаментов. Поначалу все страны придерживались гуманной политики приема беженцев в соответствии с доктриной, существовавшей до 1938 года, проводя различие между постоянной защитой для «беженцев» и временной защитой для евреев. Очень скоро все изменилось.
В Нидерландах все еще не существовало вопроса об официальном убежище для беженцев, но вскоре после аншлюса даже предоставление временной защиты оказалось под вопросом. С марта 1938 года владельцам австрийских паспортов, прибывшим на голландскую границу, было отказано во въезде на территорию Нидерландов. Владельцы немецких паспортов могли быть допущены только при наличии официального заявления о том, что они могут в любой момент вернуться в Германию. Репатриация таких иммигрантов должна была оставаться возможной. При этом была значительно увеличена сумма от реализации активов, которую беженцы должны были внести за право получения разрешения на въезд в Нидерланды.
Голландское правительство направило это постановление именно против немецких евреев, но поскольку вопрос считался особенно деликатным, под действие нового правила попали все немцы. Исключение было сделано для беженцев. Даже люди без документов, прибывшие на голландскую границу, должны были быть приняты, если они могли доказать, что им угрожает смертельная опасность. В мае 1938 года были изданы дополнительные инструкции, в которых как о единственном критерии для приема людей без документов говорилось уже не о смертельной опасности, а о «неминуемой смертельной опасности». Тем не менее запретительный подход не ограничился этим семантическим изменением. В циркулярном письме от мая 1938 года были отменены все эвфемистические формулировки: больше не шла речь о тщательной проверке планов поездок всех немцев, но было прямо заявлено, что беженцы, иностранцы, вынужденные покинуть свою страну «под давлением обстоятельств», должны рассматриваться как нежелательные гости. Соответственно, изменилась и административная практика. Если «обычных» немецких путешественников на границе проверяли менее строго, то беженцам открыто отказывали в приеме, и даже наличие достаточных средств к существованию больше не принималось в качестве основания для допуска. Лишь в редких случаях, когда нацисты физически преследовали людей через границу, что подтверждало критерий непосредственной смертельной опасности, въезд мог быть разрешен.
Во всех других либеральных государствах Западной Европы прибывающие еврейские беженцы по-прежнему пользовались временной защитой. Демпинговая практика Германии, тем не менее, оказала серьезное давление на эту гуманитарную политику. Сильное давление на евреев, вынуждавшее их покинуть Австрию, означало, что несчастные хватались за любой слух о возможности эмигрировать. Согласно опросам еврейских беженцев, проведенным французской полицией, некоторые жители Ахена из жадности обещали помочь австрийским евреям бежать за границу, и слух об этом распространился в Вене. В других источниках упоминается слух о том, что «Джойнт» создал в Брюсселе комитет помощи австрийским евреям. В результате большое количество австрийских евреев стекалось в Ахен, а некоторые пытались перебраться в Бельгию, где их задержали бельгийские пограничники. Немецкие власти решили заключить австрийских евреев в тюрьму, где им выдали краткосрочные немецкие паспорта и заставили подписать заявление о том, что они никогда не вернутся в Германию. В ночь на 22 мая 1938 года немецкая полиция отправила 50 евреев в Люксембург. В следующие ночи другие партии еврейских беженцев были отправлены в Бельгию и Францию, а также, возможно, в Нидерланды.
В то время как бельгийские власти предлагали защитить тех беженцев, которые обошли их пограничную охрану и которых еврейские комитеты беженцев согласились поддержать, люксембургские власти хотели показать немецким властям, что изгнание этих людей в Люксембург недопустимо. Поэтому люксембургские власти задержали 50 евреев, хотя о них позаботился еврейский комитет по делам беженцев. Их собрали в военных казармах в городе Люксембург, а днем под военным конвоем доставили к мосту Ремиха и передали немецким пограничникам. Во время этой операции солдаты столкнулись с отчаянием беженцев, которые пытались продемонстрировать, что не могут вернуться в Германию: один прыгнул в Мозель, другой пытался покончить жизнь самоубийством с помощью бритвы.
Политика жестов не оправдала себя, а правительство Люксембурга подверглось критике в
