Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
Столь же сурово императрица обошлась с Новиковым и его товарищами.
Безо всякого суда, лишь по приказу царицы, издателя посадили в каземат Шлиссельбургской крепости, откуда он был выпущен только Павлом совершенно сломленный и больной. Остальных членов высокодуховного кружка отправили в ссылку. Книги сожгли.
Нужно признать, что умная женщина Екатерина в своих опасениях была права. Радищевы с Новиковыми для самодержавия были опасней Пугачева. Пугачеву можно отрубить голову, и от него ничего не останется, а раз высказанная идея — если она востребована жизнью — будет набирать силу, и с этим уже ничего не поделаешь.
Преемники первых российских интеллигентов в конце концов царский режим и похоронят.
Национальные «вопросы»
Обрусевшей немке Екатерине хотелось, чтобы все российские народности стали как-то пооднообразнее. Она говорила, что их надобно «привести к тому, чтоб они обрусели бы и перестали бы глядеть, как волки в лесу». В этом духе царица и действовала.
Проблемы возникли с теми нациями, которые никак не желали обрусевать. Прежде всего с поляками, не смирявшимися с утратой независимости. «Польский вопрос» станет постоянной головной болью царской России. Ее монархи будут пробовать и кнут, и пряник, будут пытаться то запугать, то расколоть польское общество, но вплоть до самого распада империи в 1917 году проблему так и не решат. Перманентное брожение в самые острые моменты будет выплескиваться кровавыми восстаниями, а за ними будут следовать еще более кровавые кары. Вопрос о том, пошло ли России на пользу это завоевание, даже трудно назвать спорным. «Польский вопрос» стал одной из хронических болезней российского государства.
Другой проблемой для самодержавия было большое количество евреев, издавна живших на территории Речи Посполитой. Что делать с этими упрямыми людьми, не соглашавшимися отказываться от своей религии, ассимилироваться, растворяться, российские власти не знали. Действовали они по привычке — полицейскими методами, но это только сплачивало закаленные в гонениях еврейские общины. О собственной государственности тогдашние евреи не мечтали, но на притеснения и несправедливости отвечали сопротивлением. Когда развернется революционное движение, еврейская молодежь будет массово вступать в самые радикальные партии и подпольные организации, из этой среды выйдет немало революционных вождей. Сто с лишним лет спустя, уже в начале ХХ века, убежденный апологет самодержавности, икона русских «государственников» Петр Столыпин скажет: «Если бы я жил в таких условиях, может быть, и я стал бросать бомбы».
«Украинский» вопрос, исторически возникший еще в семнадцатом веке, Екатерина попробовала решить радикально. Украинцев просто стали считать русскими, их больше не выделяли в отдельную нацию. Последние остатки автономии, обещанной когда-то Богдану Хмельницкому, упразднили в 1774 году, когда отменили гетманство. Царица объявила, что оно «с интересом государственным весьма несходно». Однако после аннексии Правобережья украинцев в империи стало очень много — пятая часть всего населения, и «вопрос» обострился. Если против поляков власти использовали в основном репрессии, а против евреев — дискриминацию, то украинцев пытались ассимилировать через подавление национальной культуры и языка. С дворянством это более или менее получалось, но на народном уровне — нет. «Украинский» вопрос окажется самым долгим и труднорешаемым, попытки привязать Украину к России продолжатся до XXI века.
Гонения против башкиров и калмыков
Башкиры, большой заволжский народ, вошли в состав России еще в XVI веке и с тех пор жили собственным укладом, на основе самоуправления. Но в царствование Анны в эти края были введены войска и разразилось пятилетнее восстание (1735–1740), подавлявшееся с показательной жестокостью — дабы внушить башкирам «потомственный страх».
Второй этап репрессий произошел в царствование «кроткой» Елизаветы, в 1755–1756 годах. Причиной возмущения стали отмена права местных жителей на добычу соли, бесцеремонное миссионерство и попытки перевести часть башкир в крепостные. Восставшие убивали чиновников и солдат, жгли почтовые станции и казенные заводы.
Правительственные отряды гасили мятеж очаг за очагом — опять с крайней жестокостью. Число карательных войск достигло пятидесяти тысяч (при том что всех башкиров с женщинами и детьми насчитывалось тысяч двести). В итоге примерно четверть народа попросту ушла от притеснений за границы империи — в казахскую степь.
Совсем уж геноцидной выглядела расправа над калмыками, немаленьким степным народом. Они имели собственных правителей-ханов, вассальных по отношению к России. Калмыцкая конница исправно участвовала во всех больших войнах русских царей в качестве иррегулярных частей, охраняла юго-восточные границы от набегов степных разбойников. Грубые попытки христианизации (калмыки исповедовали буддизм), захват земельных угодий русскими переселенцами и вмешательство чиновников во внутренние дела ханства довели народ до последней крайности, а в 1770 году еще и выдалась аномально холодная зима, вызвавшая падеж скота. Русские власти усугубили беду, установив монополию на хлебную торговлю. Народ стал вымирать от голода. Тогда основная часть калмыков снялась и отправилась на восток, прочь от родных мест. Они надеялись найти убежище в далеком Китае. Семимесячный переход превратился в настоящую катастрофу. От голода, лишений, стычек с враждебными племенами погибли девяносто процентов ушедших. В нижневолжских степях осталась лишь четверть калмыков. Большой народ стал маленьким, и Екатерина запретила ему иметь собственных правителей.
Заговор 1801 года
Монархический переворот возможен, только если у заговорщиков имеется собственный кандидат на престол, готовый участвовать в деле. Наследник, великий князь Александр страдал от самодурства отца, но долгое время уклонялся от участия в заговоре. Пален в конце концов запугал цесаревича тем, что император собирается своего старшего сына арестовать. Тут Павел, за что-то в очередной раз рассердившись, еще и прислал сыну книгу о смерти царевича Алексея, да подчеркнул место, где говорилось, что узник подвергался пыткам. Сомнения Александра кончились. Он поставил Палену одно условие: отца не убивать, а лишь заставить отречься от престола. Этого предводителю заговора было вполне достаточно, но исполнителей он назначил таких, которые царя люто ненавидели и в живых ни за что бы не оставили. Повторилась ситуация 1762 года: законного монарха мало свергнуть, его следует убить, чтобы избежать осложнений в будущем.
Человек поразительной ловкости, Пален сумел выкрутиться, даже когда Павлу стало известно о готовящемся перевороте — не моргнув глазом ответил, что тоже участвует в заговоре, дабы выявить «все нити». И царь успокоился.
Ночью 11 марта 1801 года в царские покои проникли гвардейские офицеры и прямо на месте умертвили Павла голыми руками — то ли проломили голову, то ли задушили шарфом, то ли просто забили до смерти.
Узнав о случившемся, Александр
