Беженцы - Боб Мур
У беженцев, пытавшихся вырваться из этого «адского круговорота», было только два варианта: самоубийство или обращение к разветвленной сети жуликов, изготавливавших фальшивые паспорта и визы, – путь, который в конечном итоге приводил их к более тяжелым преступлениям. Существовали целые мошеннические сети, почти всегда возглавляемые иностранцами, которые часто работали в тандеме с коррумпированными латиноамериканскими консульствами. Они вымогали у отчаявшихся беженцев огромные суммы денег за документы, которые обычно оказывались недействительными.
И наконец, законы-указы провалились потому, что сотрудники правоохранительных органов начали отказываться приводить в исполнение меры, которые они считали жестокими и несправедливыми. Безусловно, в мотивации некоторых чиновников помогать беженцам сыграла свою роль и обычная коррупция. В одном нашумевшем случае на юге Франции был арестован инспектор полиции, который переправлял беженцев из Италии через границу якобы в обмен на огромные взятки и даже сексуальные услуги. Но многие полицейские руководствовались простыми соображениями гуманности. Пограничная полиция, по данным организаций беженцев, часто закрывала глаза на то, что несчастные пробираются через границу. По данным «Джойнт», «даже если полицейские видели некоторых из этих нелегалов, они были настолько тронуты их бедственным положением, что не подчинялись приказам своих начальников отправить этих людей обратно, а вместо этого доставляли их в ближайший еврейский комитет по делам беженцев».
Судьи выражали еще большее недовольство, тем более что им не разрешалось учитывать смягчающие обстоятельства при вынесении приговора беженцам. Согласно отчету Комитета Гуревича (Gourevitch Committee), влиятельного лобби, выступающего в поддержку беженцев, председатель уголовного суда подал в отставку в знак протеста после того, как его заставили приговорить 72-летнего немецкого профессора к тюремному заключению за незначительное нарушение декретного закона. В другом случае, когда суд приговорил известного немецкого адвоката – еврея по национальности – Эриха Фрея к тюремному заключению за невыполнение приказа о высылке, несмотря на то что Фрей сам обратился за визой ни много ни мало в 11 консульств, судьи, как сообщается, прятали глаза от стыда. А в Ницце, где тысячи беженцев из Италии тайно переправлялись через границу, судьи регулярно отказывались отправлять этих людей в тюрьму, пока еврейский комитет по делам беженцев гарантировал им финансовую поддержку.
Кампания по амнистии 1939 года
Хотя правые комментаторы воспринимали растущее число случаев «преступности» беженцев как признак «вторжения» во Францию «международного преступного мира», другие, включая умеренных консерваторов, начинали понимать, что большинство беженцев не были обычными преступниками, но были превращены в таковых законами-указами. И хотя большинство критиков соглашались с тем, что Франция не может постоянно принимать очередной массовый приток беженцев, они, тем не менее, были согласны с Леоном Блюмом, который в своем обращении на ежегодном съезде Международной лиги против антисемитизма (LIGUE Internationale contre I'Antisémitisme, LICA), состоявшемся сразу после Хрустальной ночи, заявил, что «хотя эти несчастные не могут остаться здесь навсегда», французское правительство вместе с еврейской общиной Франции обязаны предоставить им «убежище на одну ночь», пока они не найдут постоянное пристанище в других местах.
Вдохновленная этим моральным протестом, широкая коалиция групп организовала кампанию по реформированию законов и восстановлению более либеральной политики Народного фронта в отношении беженцев. Их требования включали: выполнение статей 10 и 11 декрета от 2 мая, в соответствии с которыми подлинные беженцы могли претендовать на предоставление убежища; восстановление Консультативной комиссии для селекции «желательных» и «нежелательных» иммигрантов; создание транзитных лагерей, в которых беженцы, ожидающие эмиграции в другие страны, могли пройти профессиональную подготовку в области сельского хозяйства и ремесел; амнистию для беженцев, уже находящихся во Франции; положение, позволяющее судьям учитывать смягчающие обстоятельства при вынесении приговора; автоматическое продление вида на жительство и удостоверения личности, а также создание специальных проездных сертификатов, чтобы беженцы могли свободно передвигаться по стране. Возрождение этих инициатив Народного фронта имело смысл не только по гуманитарным, но и по практическим соображениям. Как утверждал консервативный депутат Луи Роллен в широко разрекламированном обращении к правительству, бросать еврейских беженцев в тюрьму было не только негуманно, но и контрпродуктивно, тем более что Комитет помощи беженцам (Comité d'Assistance aux Réfugiés, CAR), главный комитет еврейских беженцев с 1936 года, согласился поддерживать беженцев, готовых отправиться в предлагаемые транзитные лагеря.
Эта кампания начала приносить определенные успехи, особенно после того, как в декабре 1938 года Министерство иностранных дел создало новый комитет для борьбы с кризисом беженцев в Центральной Европе – Центральный комитет по делам беженцев, также известный как Комитет Бонне. Хотя намерение Бонне при создании этого комитета почти наверняка заключалось в том, чтобы отвести международную критику жесткой политики Франции в отношении беженцев, а на самом деле не отступать от намеченного курса, Луиза Вайс, известная журналистка и лидер феминисток, которую он назначил генеральным секретарем, отказалась участвовать в этих играх. В самом деле, незадолго до создания комитета Вайс дала интервью «Юниверс Исраэлит» (L'Univers israélite), главному периодическому изданию еврейской общины, в котором она публично критиковала декреты, и особенно практику отправки беженцев в тюрьму только потому, что они «бежали с паспортами с неполными сведениями и визами из стран, где их существование было сопряжено со смертельной опасностью».
Во многом благодаря влиянию Вайс, которая активизировала сообщество, лоббировавшее вопросы беженцев, и дала ему право голоса в администрации, а также и по некоторым практическим соображениям, включая желание сократить расходы на содержание беженцев в тюрьмах и использовать их либо в качестве новобранцев в армии, либо в качестве технических специалистов в случае войны, правительство начало отступать от самых суровых аспектов декретных законов. Уже в середине декабря администрация согласилась на просьбу Всемирного еврейского союза принять 250 детей-беженцев и пообещала, что примет еще 1000 детей при условии, что они отправятся не в Париж, а в детские дома в провинциях за счет еврейских комитетов по делам беженцев. И хотя Вайс не удалось убедить правительство дать полное разрешение на въезд во Францию пожилым беженцам, она добилась исключительного разрешения на поселение в Люневиле и Нанси пожилых евреев, только что изгнанных из домов престарелых в Пфальце. Вайс также была одним из инициаторов принятия 21 апреля 1939 года другого декретного закона, направленного на привлечение беженцев, обладающих необходимыми техническими или предпринимательскими навыками, путем предоставления им особых условий. Наконец, вместе с еврейскими организациями она лоббировала декрет от 12 апреля, который позволял некоторым категориям беженцев, прежде всего имевшим Нансеновский паспорт и бенефициарам Временного соглашения от 4 июля 1936 года, служить в армии в военное время, а всем иностранцам в возрасте
