Семеновские застенки (Записки очевидца) - Н. П. Даурец

Н. П. ДАУРЕЦ

Семеновские застенки

(Записки очевидца)

От издательства

Предлагаемая читателям книжка имеет ту особую ценность, что автор ее не человек партий, а простой офицер. Но бурные годы войны и революции бросили его, как тысячи других русских граждан, в гущу трагических событий, разыгрывавшихся во всех уголках русской земли.　

И он стал невольным участником событий в Забайкалье, которые составят одну из самых кровавых и отвратительных страниц истории наших дней и которые связаны с именем Семенова.　

Игрою случая простой казачий офицер, ни по происхождению, ни по воспитанию совершенно не подготовленный к какой-либо административной деятельности выше какого-нибудь захолустного полицейского пристава, был вознесен на положение командующего войсками и правителя одной из больших областей. Он сделался орудием влияния иностранной державы и оспаривал права образовывавшихся органов верховной власти как во всероссийском, так и областном масштабе.　

Невежественный в юридических и административных делах, он все органы управления низвел до уровня канцелярий казачьей сотни и полицейского участка, и возвысил роль гауптвахты — „губы“ — и каталажки с ее мордобоем и нагайкой до значения органов верховного управления. Отсутствие же морального авторитета влекло отсутствие элементарного порядка и дисциплины, несмотря на беспрерывные порки, расстрелы, истязания. В этом аду ужасов казни и самосуды были повседневным способом сведения личных счетов, захвата денег и имущества, удовлетворения грубых инстинктов, делания карьеры.　

Насиловались женщины и девушки и „уничтожались“ для сокрытия следов; бывший приятель расстреливался из-за оскорбления, нанесенного в пьяном состоянии; применялись пытки — и опять следы скрывались убийством и сжиганием трупов.　

Никто здесь не уважал другого, и никому не было доверия. Охранки и контр-разведки громоздились одна на другую, и чины одной „выводили в расход“ чинов соседки.　

Вся эта „семеновщина“ имеет до сих пор не один исторический интерес. Она — еще широкое бытовое явление на русской земле. Так называемое „Гродеково“, получившее значение определенного термина, говорит об усиленных попытках оживить то, что было сметено усилием народных масс. Мало этого, „семеновщина“ имеет, хотя и не безкорыстных, но прикрывающихся политическими лозунгами идеологов в лице, например, группы газеты „Свет“.　

Поэтому публикуемые очерки имеют значение „человеческого документа“. Автор совсем не профессиональный литератор. Он пишет так, как будто рассказывает: просто, хотя и волнуясь. Самое это волнение является фактом, тесно вплетенным в канву рассказываемых событий и инцидентов.　

Иногда нервная и неподчиненная литературным правилам речь не совсем ясна при первом чтении. Но когда в процессе чтения осваиваетесь с манерой автора, неясности исчезают.　

Книжка читается с неослабным вниманием.　

Поэтому издатели лишь там, где были явные описки, затемнявшие смысл, сделали кое-какие исправления, оставив неприкосновенным изложение.　

Это об‘яснение издатели считают необходимым. Нужно представлять устную речь очевидца, волнующегося, вспоминающего пропущенное и подавляемого массой воспоминаний, из которых невсегда сразу можно выбрать наиболее характерное и броское. Это яркая книжка. Надо думать, что она не будет единственной.　

ОТ АВТОРА

Приступая к описанию деятельности и поступков некоторых лиц, являющихся ближайшими помощниками атамана Семенова, прежде всего должен сказать, что все написанное здесь — чистая правда, и все, что писалось до сих пор в газетах, журналах, брошюрах как большевиками, так и лицами других партий и лицами, не принадлежащими ни к какой партии, но которые случайно что-нибудь видели или слышали краем уха, — было близко к правде, или же представляло просто вымысел, или, вернее, было неправильным представлением после пережитого. Теперь, когда все кончилось, можно спокойно обсуждать и описывать прошедшее и даже до некоторой степени отнестись к тем или иным лицам беспристрастно.　

Что это правда, сказать, конечно, мало, но мне кажется, что если кто вздумает проверить, он всегда удостоверится в этом, ибо чины и фамилии лиц мною будут написаны полностью, и многим в Харбине они известны. В тех случаях, когда это можно, будут поставлены свидетели, правда, из тех же, которые были до некоторой степени их помощниками, но мне кажется, что чем более замешано в каком-нибудь деле людей, тем труднее сохранить тайну. По возможности будут сохранены даты различных дел, хотя очень трудно вспомнить, так как времени прошло уже порядочно.　

Теперь разберемся, что заставило меня написать. Ведь, если разобраться, то сделанного не поправишь, убитых не вернешь. Да, пожалуй, и можно было бы махнуть на все рукой, но… Вот это-то и мешает; Прежде всего наталкивает голод, на который атаман Семенов и его помощники бросили не одну тысячу людей после того, как они призывали итти на большевиков за правопорядок, законность, Учредительное Собрание и проч. И что же оказалось? Много из них убито, еще больше искалечено, некоторые остались без крова, без куска хлеба, брошенные на произвол судьбы. А деньги, русское золото, остались почему-то у Семенова и его помощников, и они великолепно живут — часть в Харбине, а часть в еще более теплых местах. А эти выброшенные, ведь, имеют более права на это русское добро, которое они добывали и защищали своею грудью, да еще давали возможность жить и жить хорошо тем людям, которые медного гроша не стоят.　

Нередко можно встретить где-нибудь в „Палермо“ или в каком-нибудь собрании одного из бывших „сильных мира“, который спокойно выбрасывает официанту 30–40 иен и никогда не даст своему бывшему солдату или офицеру одну иену на обед. Какие низкие душонки! Где же справедливость?! Неужели преступления останутся без наказания?! Хотя нужно сознаться, что в жизни оно почти всегда так и бывает, что нака　

зание несут невинные, а мерзавцы великолепно живут за счет других. И что еще обидно, так это то, что и в будущем предполагается такая же афера, и не одна еще душа, видимо, найдет себе успокоение на сопках Забайкалья. Гибнут, главным образом, люди не виновные. Я уже не говорю о тех, которые выступают с оружием в руках против Семенова, нет, то — другое дело. И я, как сам антибольшевик, смотрю на это дело по другому: на то и гражданская война. Но свои за что же гибнут, свои от своих же?!　

Может-быть, мой труд многих заставит образумиться и призадуматься, так как в будущем, видимо, будут действовать те же лица, и в газетах об этом уже сообщалось; те же лица — те же действия.　

„Каппелевцев Семенов купил за полтора миллиона“, — говорят газеты. Но будущее покажет…　

Мне