Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Потому что там нет меня или потому что там нет ничего, что могло бы побудить тебя вернуться?

Вопрос Рида звучит безжалостно.

– Ты сомневаешься в моих чувствах? – Я сажусь ровно и поворачиваюсь посмотреть на него.

– Нет, но, когда ты рассказывала о своей жизни, у тебя не горели глаза. Ты говоришь, что я лучше, чем твое будущее, но что, если в твоем будущем просто нет ничего, что было бы тебе важно? В таком случае совсем легко отказаться – что-то лучше, чем ничего.

– Почему ты сейчас так жесток со мной, Рид?

– Потому что эта ночь была прекрасна, но мы оба знаем, что это был побег от реальности. И, как я тебе говорил, я всегда буду уважать твою волю, вот только я хочу тебя, нас – а ты предлагаешь мне лишь крохи. А ждать, пока они упадут со стола, я не стану.

– Но мне тоже приходится довольствоваться крохами, потому что у меня нет выбора, – защищаюсь я. – Потому что у Арчи нет выбора, а я не буду просто ждать и смотреть, как некомпетентный врач убивает его, как и Беннета.

Рид прижимает меня к себе, молча, но с такой силой, что рискует сломать мне ребра, и не отпускает, пока мы не въезжаем в Лондон, теперь мелькающий за опущенными окнами экипажа.

– Впервые в жизни я жалею о том, кто я есть, – с грустью в голосе говорит Рид. – И впервые в жизни завидую своему брату.

Следом за Ридом я вхожу в его дом, где нас встречает Сунь-И, такая же гостеприимная, как и всегда.

– Вы оба, мыться! – решительно велит она.

– Наконец вы вернулись! – приветствует нас Азмаль, так поспешно сбегающий с лестницы, что рискует свернуть себе шею, босиком, в расстегнутой и незаправленной рубашке.

– Ты так скучал по мне, что даже не удосужился одеться, а сразу бросился встречать? – подкалывает его Рид. – Аз, ты становишься слишком сентиментальным.

– На самом деле не видеть тебя целые сутки было приятным отвлечением, но вчера сообщили серьезные новости, которые тебе тоже нужно знать.

– Какие новости? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Судья вынес Бенджамину Харлоу смертный приговор. Его повесят в четверг на рассвете, – мрачно сообщает Азмаль.

– Дьявол, – рычит себе под нос Рид. Он поворачивается ко мне, и выражение лица у него обеспокоенное: – Времени больше нет, нам надо, чтобы Пенни объяснила, что случилось, так мы сможем собрать вместе недостающие кусочки и схватить Максима Дювиля. Сегодня же.

– Это невозможно, – произносит четвертый голос.

Мы с Ридом поднимаем головы к лестнице, на вершине которой стоит Селеста.

– А она что здесь делает? – спрашивает Рид Азмаля.

– Мой муж сейчас в Брайтоне, разбирается с новой собственностью, которую выиграл в карты, – объясняет Селеста. – Я почувствовала себя… одинокой.

– Полагаю, ты ей составил прекрасную компанию, заболтал чуть ли не до смерти, да, Аз? – смеется над ним Рид с озорной улыбкой.

Но Азмаль не обращает на него внимания:

– Пенни нездорова, у нее все еще жар и шок после всего, что ей довелось перенести в Бедламе. Я помогаю ей прийти в себя, но сомневаюсь, что сейчас она способна справиться с таким делом.

– У нас нет выбора. Никто не лишает ее поддержки и помощи, но нам нужно как можно скорее выяснить правду, – настаиваю я. – Или умрет еще один невиновный человек.

64

Я возвращаюсь домой под изумленными взглядами слуг, которые не понимают, что я делаю здесь одна, а ближе к полудню уже возвращаются дядя с тетей и Арчи, и меня ждет разбор полетов и разговор о стыде.

Стыд – слово, которое чаще всего упоминает тетя, почетный оратор, знающий свое дело.

Ей было стыдно за меня и мое поведение.

Мне должно быть стыдно за то, что я унизила хозяина дома.

У Рида стыда нет вообще, и он поставил всех в неловкое положение.

– К счастью, все это произошло за закрытыми дверьми, и никто из нас не такой дурак, чтобы об этом рассказывать. Равно как и герцог не заинтересован в огласке, он не захочет опозориться, обнародовав подобный прискорбный факт.

– Скандал – вовсе не скандал, если все согласны о нем молчать, – с оттенком цинизма замечает Арчи.

– Замолчи, у тебя даже не хватило смелости проявить свою власть! Ты ее опекун, на случай, если ты забыл! – выговаривает ему тетя Кальпурния. – Это не станет скандалом, если…

– Если? – тороплю ее я.

Тетя оглядывается, будто кто-то может нас услышать – хотя она сама дала всем слугам два часа отдыха.

– Если ты не беременна.

– Нет, – решительно заявляю я.

– Нет – потому что не произошло ничего такого, что могло бы привести к подобному риску, или нет, потому что ты так считаешь? – уточняет она.

Своим вопросом она обходным путем пытается выяснить, спала я с Ридом или нет. Я знаю, что мы вели себя как образец благоразумия и внимательности, и даже если минимальная допустимая погрешность существует, я хочу ее исключить:

– Нет, тетя. Я не беременна.

– Потому что будь иначе, пришлось бы принять меры и как можно скорее объявить о твоей помолвке с герцогом и ускорить свадьбу, – объясняет она. – Так что будь откровенна. На карту поставлено имя всей семьи.

– Чарльз все еще хочет жениться на мне? – удивляюсь я. – Его решимость достойна восхищения.

– Он хочет, чтобы его женой стала ты и никто другой. К тому же, судя по всему, ты пользуешься расположением регента, а ни один мужчина не окажется настолько глуп, чтобы отказаться от подобного преимущества, – заключает тетя. – Но прежде он вызовет Ридлана Нокса на дуэль. Посмотри, к чему привела твоя опрометчивость.

– Дуэль? – глупо переспрашиваю я. – Но они же запрещены.

– Завтра утром, на Меловой ферме, – сообщает она. – Герцог сам сегодня уведомит Нокса.

И хотя всю субботу я провожу под присмотром тети Кальпурнии, с наступлением темноты пробираюсь в кабинет Рида, которого нахожу в оружейной комнате вместе с Азмалем, они как раз выбирают оружие.

– Ты принял вызов, – произношу вслух я, наблюдая, как он крутит револьвер на ладони.

– От дуэлей не отказываются, – холодно отвечает он.

– Какой в этом смысл? Я в любом случае выйду за него замуж.

– Это сведение счетов только между нами двумя, и началось оно давно. Мы бы рано или поздно до этого дошли.

– Неужели нет способа остановить это безумие? – настаиваю я. – Если я обручусь с ним прямо завтра?

– Чтобы ты знала,