Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Думаю, любая девушка хотела бы услышать эти слова.

– Но не вы?

– Я… – Если бы речь шла не о Чарльзе, а о Риде…

– Как только Чарльз женится и войдет в двери Уиндэм-холла с новой герцогиней, я уйду оттуда.

За углом, куда сворачивает тропинка, открывается самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо видела.

Небольшой каменный домик, увитый цепкими лозами красного плюща, рядом ручей, питающий озеро поместья, и мельница на нем.

– Это бесподобно! – затаив дыхание, говорю я.

Мы обходим коттедж, с другой стороны которого стоит ограда, соединенная со скотным двором.

– Держите, – говорит она, сняв с гвоздя и протягивая мне соломенную шляпку и фартук. Затем заходит в хлев и выходит с двумя корзинами: в одной полно желтых комочков, в другом – белых. – Цыплята и кролики, – сообщает она.

Мы сидим рядом на бревне, и она высыпает мне на фартук семечки, а себе – немного сена.

– Время обеда.

Я беру комочек желтого пуха и кладу его себе на колени, чтобы он мог поклевать.

– Вы намерены отказаться от обязанностей хозяйки поместья?

– Много лет назад я принесла самую большую жертву, которую могут потребовать от женщины; и по сравнению с ней устраивать балы – мелочи, – вздыхает она, гладя крольчонка.

– Вы говорите о своем муже? – спрашиваю я и, когда она бросает на меня взгляд из-под ресниц, понимаю, что вышло слишком прямо.

– Что вы имеете в виду?

– Вот. – Опустив руку в карман платья, я достаю письмо. – Мне поручили передать вам это.

– Кто? – Она смотрит на меня с опаской.

– Я бы ответила, но не знаю, поверите вы мне или нет, возможно, вам лучше самой его прочитать.

Она берет письмо, вскрывает, ломая безликую печать, и уже после прочтения первых строк лист начинает дрожать в ее руках, а на глазах выступают слезы.

– Откуда оно у тебя? – Ее голос и отношение ко мне изменились.

– Он живет в доме рядом со мной, в Лондоне. – Не нужно объяснять, кто «он», леди Джорджия уже поняла.

Она тяжело дышит, по щекам ее катятся крупные слезы.

Я молча смотрю на нее, пока она читает письмо, плотно исписанное почерком Рида, и это время кажется вечностью.

– Он жив, – шепчет она, прижимая письмо к груди. – Мой Ридлан жив.

– И он чудесный человек, – добавляю я.

Она смотрит на меня:

– Ты читала?

– Нет. Рид дал мне запечатанное письмо, я его не открывала.

– Я ничего не знала о нем восемнадцать лет, и не проходило ни дня, чтобы я не спрашивала себя, где он и жив ли он еще, каждое утро я просыпалась с этим вопросом. – Она сжимает мою руку так сильно, что становится больно. – Таково было соглашение: после того, что произошло с моим мужем, Ридлан должен был заплатить за последствия своей жизнью или свободой – или же навсегда разорвать все связи с нашей семьей. В тот день за ним пришел командир флота, я поцеловала Ридлана в лоб, а он сказал мне на прощание: «Я люблю тебя, мама». И его увезли в Портсмут. Это мое последнее воспоминание.

– Рид рассказал мне, что произошло, что делал ваш муж и как Чарльз решил не вмешиваться.

– Я одинаково люблю своих детей, я бы никогда не смогла выбрать кого-то одного из них, но всегда знала, у кого больше сердце… и у кого больше ума. – Она качает головой, все еще не веря. – Чарльз не такой невоздержанный, как его отец, у него нет такого сильного пристрастия к азартным играм и безрассудным ставкам, но его разум нельзя назвать гибким. Ридлан всегда мыслил не так, как все, он выходил за границы установленных рамок. Ридлан… – Каждый раз, когда она произносит его имя, голос у нее дрожит. – Без него я жива лишь наполовину.

– Если вы захотите, мы найдем способ устроить вам встречу. Он бы очень этого хотел, и я готова помогать, надо только договориться, где и когда…

– Что ты здесь делаешь, Ребекка? – Леди Джорджия серьезно смотрит на меня.

– Простите?

– Судя по тому, что пишет Рид, ты значишь для него гораздо больше, чем просто посланница.

Я сглатываю с виноватым видом.

– Я влюблена в Рида, – признаюсь я. – Но по статусу мы не равны…

– Конечно, ты дочь маркиза Леннокса, девушка, которую мечтают взять в жены все холостяки Лондона, и я удивлена, что ты не получила предложения от принца какой-нибудь европейской страны или великого герцога. У меня нет причин возражать против вашей с Чарльзом помолвки, но мне интересно, хочешь ли этого ты сама.

– Есть причины, которые важнее того, чего хочу я.

– С Чарльзом ты бы ни в чем не нуждалась, общество будет превозносить вас обоих, но счастливой с ним ты не станешь. – Леди Джорджия гладит зайчика, уснувшего у нее на коленях. – Ваши сердца слишком разные. Прочти. – Она протягивает мне письмо Рида. Быстро проглядываю первую страницу, на которой он кратко описывает свою жизнь во флоте, затем пиратство и получение лицензии капера и рыцарского звания. Он заверяет ее, что здоров и материально обеспечен.

А на второй странице речь уже обо мне.

«…Даже несмотря на все деньги, я не могу купить титулы и почести, чтобы составить достойную партию Ребекке. А это единственное, за что я отдал бы все до последнего гроша.

Я знаю, что Чарльз намерен просить ее руки, и знаю, что Ребекка примет любое решение своей семьи.

Я не могу просить вас помешать их браку, кроме того, Ребекка действительно единственная, кто достоин стать вашей преемницей.

Но если вы благословите этот союз, любите ее, как любил бы ее я, защищайте ее, как я, никогда не позволяйте ее улыбке погаснуть, ведь это улыбка, с которой она обращается ко мне и которую я люблю.

Не позволяйте никому заставлять ее плакать, потому что этими глазами она смотрит на меня, и в них я теряюсь.

Всю любовь, которую вы испытываете ко мне, перенесите на Ребекку, так, как никогда не смогу сделать я.

Если она не выйдет замуж за Чарльза, то выйдет за кого-то другого, но у нее не будет вас, а мысль о ней в чужом для нее доме приводит меня в ужас. Моей единственной радостью будет знать, что две женщины моей жизни вместе и близки.

Я вверяю вам то, что стало мне дороже всего на свете, даже если Ребекка никогда не