Травница - Хизер Моррисон-Тейпли
– Мне очень жаль, Джеймс, – сказала Сьюзан. – Для тебя это должно быть ужасно тяжело. Она не плохой человек и ни за что не хотела бы тебя обидеть. Но, боюсь, я тоже не представляю, что творится у нее в голове. Когда она звонит, то старается побыстрее закончить разговор. В основном она общается с Томми, а потом быстро говорит мне, что с ней все в порядке, но больше я ничего не знаю. – Сьюзан хотела бы дать Джеймсу надежду, но не могла.
Джеймс шел по темной улице, Беа скакала рядом, а он думал: неужели все закончится вот так и он больше никогда ее не увидит? Сделает ли она с ним то же самое, что и с Робертом, и просто исчезнет?
А может, через несколько месяцев пришлет ему письмо, в котором скажет, что ей очень жаль, что в жизни у нее был трудный период и она ему за все признательна.
Весна переходила в лето, трава налилась насыщенным зеленым цветом, на фермах родились ягнята, на полянах снова проводили матчи по крикету, а в пабе на улицу выставили столики и скамейки, но Джеймс не ощущал того приподнятого настроения, которое было у него обычно в это время.
Однажды вечером Джеймс положил инструменты в стерилизатор, готовый закрыть кабинет и пойти домой, когда услышал звон колокольчика у двери, означавший, что к нему пришел клиент.
– Простите, я сегодня уже не работаю! – прокричал он в коридор. – Если только это не срочно… – Он становился как вкопанный, когда увидел, что в дверях стоит Иден.
Иден была напугана и старалась прочитать его реакцию по лицу.
– Джеймс, – наконец заговорила она. Она расслабила плечи, сделала глубокий вдох и улыбнулась, глядя на его суровое, доброе, красивое лицо, по которому так отчаянно скучала. – Джеймс, я…
Не дав ей закончить, Джеймс сделал четыре шага ей навстречу, взял ее лицо в ладони и поцеловал.
Они долго целовались, охваченные эмоциями после нескольких недель разлуки, отчаяния и надежды. Наконец Иден отстранилась.
– Прости, Иден. Я хотел послушать, что ты мне скажешь. Надеюсь, я… – Он замолчал.
– Все в порядке. Господи, Джеймс, как я по тебе скучала! Мне так многое нужно тебе рассказать. Но сначала… – Теперь пришла ее очередь замолчать. Вдруг ей стало стыдно говорить о том, о чем она думает. Но ей все равно придется. Джеймс, очевидно, думал о том же.
Он прошел мимо нее, запер дверь, взял ее за руку и провел в кабинет. Он уложил ее на кожаный диван, тот самый, на котором они занимались любовью в прошлый раз.
… После они лежали под клетчатым колючим шерстяным пледом.
– Я хотела сказать… я тоже. – Она улыбнулась.
Джеймс улыбнулся ей в ответ, он выглядел смущенным и удивленным.
– Эм… ладно. Ты тоже что?
Иден приподнялась на локте и посмотрела на него. Прядь русых волос как обычно закрывала ему один глаз, и он улыбался своей сексуальной полуулыбкой.
– Я тоже, – повторила она. – В последний раз, когда мы виделись, ты сказал, что любишь меня. И я хотела ответить: «я тоже». – Она озорно ему улыбнулась, и ей показалось, что ему трудно дышать и он сейчас заплачет.
Он приподнялся и поцеловал ее с той опьяняющей смесью нежности и силы, от которой у нее захватывало дух.
И они снова занимались любовью. Медленно. Страстно. И впервые с настоящей самоотверженностью, ведь теперь над ними не висела угроза отъезда Иден. Она была дома. Это место стало для нее роднее, чем любое другое.
Позже вечером Иден и Джеймс поехали в особняк Пинли-Смит и своим визитом удивили и Сьюзан, и Питера, и Томми, который увлеченно играл в змейку на приставке. Как только Томми услышал голос Иден, он метнулся из гостиной ей навстречу и крепко ее обнял.
Иден расплакалась, обнимая его так сильно, как только могла, пока он наконец не заверещал:
– Ой, ты делаешь мне больно!
Когда Иден была в Нью-Йорке, они с Томми каждый день говорили по телефону. Она рассказывала ему, что у нее там дела и ей нужно кое-что уладить по работе, и это было правдой. После того, как они мило беседовали с мальчиком, трубку брала Сьюзан и каждый раз спрашивала Иден, что происходит и как долго они будут говорить Томми о ее делах в Нью-Йорке, не спрашивая ее о том, что именно Иден решила делать с Томми в будущем.
Но теперь она вернулась.
Питер принес шампанское, и они вышли на террасу, в летний теплый вечер. Томми убежал выгуливать Велли, а Джеймс, Иден, Питер и Сьюзан сидели за длинным деревянным столом из кедра, который посерел от старости, дождей и солнечных лучей, и разговаривали.
– Я остаюсь, – тут же заявила Иден.
Питер издал радостный возглас.
– Это замечательно! Ты решила, что будешь делать? Что произошло в Нью-Йорке?
– Наверное, там многое произошло. Во-первых, я встретилась с Бобом. – Она повернулась к Джеймсу и объяснила, – Он глава исторического факультета. – Она снова повернулась к остальным. – Он предложил мне должность штатного преподавателя!
У Сьюзан отвисла челюсть.
– О боже. И ты ему отказала?!
Иден невозмутимо посмотрела на нее.
– Да. Я совершенно точно и непреклонно ему отказала. Я обдумала этот вопрос. На самом деле все пять недель я только и делала, что думала. И сносила две пары кроссовок, пока бродила по Нью-Йорку и размышляла. Я все еще чувствую себя измотанной. – Она сделала небольшой глоток шампанского и ощутила покалывание холодных пузырьков на языке и влажность теплого летнего вечера. – И пока я была там, – продолжила она, – я несколько раз встречалась с Робертом.
Она замолчала и посмотрела на Джеймса, который просто ей улыбнулся и слегка кивнул, словно он понимал, почему она это сделала, и знал, что ему не о чем беспокоиться.
– Чем больше я ходила по Нью-Йорку, раздумывая о Роберте и о работе, о городах и странах, тем больше понимала, что уже знаю ответы на все вопросы. Они уже были во мне, очевидные и понятные. Я просто не позволила своему разуму встать у меня на пути и заставить меня принять то, что считается взрослым, взвешенным решением. Потому что это не то, чего я действительно хочу. С тех пор, как я позволила себе быть собой и слушать свое тело, для меня все стало очевидно. Я позвонила Бобу и сказала ему, что безмерно ему благодарна, но я ухожу из университета. Я сказала Роберту, что все кончено и мое решение не
