Травница - Хизер Моррисон-Тейпли
Один за одним домики словно просыпались, потягивались, позевывали и открывали глаза-окна, чтобы оглядеться. Каждое утро к Иден приходил Берт, а Трикси семенила рядом: они приносили Иден чашку сладкого чая с молоком. На каждом пятачке земли в палисаднике перед домом она сажала семена, солнце сменялось дождем и наоборот, словно сама природа пестовала каждое посаженное ею семечко. Жизнь снова возвращалась в переулок Мэр-Лейн.
Глава 18
В начале весны погода, как всегда в Англии, была ожидаемо непредсказуемой. В один день на улице хорошо и тепло, и все пьют чай на солнышке в садике у дома, защищенные от ветра высокими заборами. А в другой – идет холодный проливной дождь.
Каждую весну в Бартон-Хит проходила ежегодная выставка животных. Порой Иден думала, что британцы специально проводят так много мероприятий на свежем воздухе, несмотря на ужасную погоду, чтобы доказать всем, насколько они сильные и несгибаемые. Каждый год толпы людей собирались на лужайках со своими питомцами, чтобы посмотреть, кто окажется лучшим в своей категории.
– Свиньи сюда! – закричал один из организаторов, и фермер с хряком, который весил под сто килограмм, пошел за ним следом, ведя питомца на тонком веревочном поводке.
– Дэниел, отведи Спота вон туда, где собаки, – попросила мать своего сына.
Здесь были площадки для призовых коров, овец, свиней и лошадей; и конечно, все местные дети – и несколько взрослых – привели своих собак, намытых и начесанных, или принесли кроликов в переносках. Кто-то притащил золотую рыбку в круглом аквариуме и поставил ее на стол.
Судьей всегда назначали местного ветеринара.
Джеймс поведал Иден, что уже несколько лет был судьей на выставке и ему это нравится. Когда дело касалось крупного скота, о котором фермеры знали гораздо больше, чем он, при вынесении решения ему приходилось опираться на профессиональные знания и собственное мнение, чтобы оценить, кто из претендентов самый здоровый и самый лучший представитель в своей категории.
Взволнованные дети держали своих собак за поводки, ждали и нервничали. Джеймс всегда уделял много времени питомцам, которых на выставку приводят дети, чтобы каждый малыш почувствовал, что ему уделили достаточно внимания. Он находил повод для похвалы, даже если перед ним стояла тощая, изможденная собака, которую привел сюда ребенок из самой бедной семьи. Такой собаке он мог присудить звание вроде «самая яркая индивидуальность» или «самые добрые глаза».
Иден, Томми и Тара приехали на фестиваль, когда тот был уже в самом разгаре.
– Пойдем посмотрим сначала на домашних животных. Там такие милые детки, и собаки у них счастливые, а коты бедненькие вечно сидят в своих переносках, – улыбнулась Тара.
– Звучит отлично, – согласилась Иден.
Она пошли по направлению к площадкам, над которыми на легком ветру развевался баннер «Домашние животные».
Девчушка в платье с блестками гордо стояла подле клетки с кроликом, на шее которого красовался большой бант. Кролик тряс головой и, пинаясь, пытался стащить с себя надоевшую ему розовую ленту. Девочка не обращала внимания на его мучения и стояла у клетки с горделивой улыбкой. Очевидно, бант она повязала сама.
– Бедняга, – засмеялась Иден. – Наверняка половину животных все утро мучали подготовкой к фестивалю.
Возле стенда с кроликами они увидели девочку с пуделем, которого сначала покрасили в фиолетовый цвет, а потом чесали и расчесывали до тех пор, пока он не превратился в огромный фиолетовый мохнатый шар.
– О боже! За такое надо снимать с конкурса, – захихикали Иден, Томми и Тара при виде столь нелепо смотревшейся собаки.
Гуляя по площадкам, Иден несколько раз видела Джеймса – в загончике для свиней, где он выбирал лучшую хрюшку из шести красоток, представленных на конкурс, а потом и у чайного стенда, когда у него образовалась свободная минутка.
– Кажется, здесь весело. Это на самом деле так классно – быть судьей? – спросила его Тара.
– Да, все так, – ответил Джеймс. – Но и трудно, поскольку кто-нибудь вечно остается недоволен. Особенно дети. Но они легко это переживают. Такова жизнь. Мы не можем всегда и во всем выигрывать, хотя это и не легко признать. В прошлом году один мальчик расплакался, а его отец наорал на него за эти слезы! Я чувствовал себя просто ужасно. – Джеймс усмехнулся. – В качестве утешения я дал ему конфету на палочке.
Позже тем же утром Джеймс принялся судить собак – ежегодно это была самая многочисленная категория. В этот раз участниц было семнадцать, и всех Джеймс знал лично по своей ветеринарной практике.
Он как раз гладил по спине золотистого кокер-спаниеля, когда вокруг начался настоящий ад. Раздался громкий треск, началась паника, и кто-то закричал. Один из коней перепугался и копытами выбил хлипкую дверь перевозного загончика. Хозяин еще удерживал его под уздцы, но конь был огромным тяжеловозом, предназначенным для работы в полях, и он, выпучив глаза от ужаса, вставал на дыбы, натягивая поводья. Люди вокруг кричали и разбегались кто куда, стараясь побыстрее убраться с его пути, от чего конь еще больше паниковал.
В итоге конь снова встал на дыбы, хозяин упустил поводья, и жеребец сорвался с места.
Джеймс решил действовать. Ситуация становилась опасной, если не смертельной. Огромный тяжеловоз, который мчится сквозь толпу, в которой собралось большинство местных детей.
Несколько фермеров бросились к тому месту, где бесновался жеребец, но они прекрасно знали, что не стоит подбегать слишком близко и пугать животное еще больше.
Конь носился среди толпы и не понимал, куда ему бежать, ведь со всех сторон его окружили люди. И тут он заприметил забор. «Только не это», – подумал Джеймс.
Конь рванулся прямиком к забору и попытался через него перепрыгнуть. Но в последний момент запаниковал, перекувырнулся через ограждение и приземлился спиной на лужайку, издавая отчаянное ржание.
Джеймс подбежал к животному.
– Так, все, отойдите от него. Медленно. С ним все будет в порядке.
– Это Тоби, – нагнав Джеймса, сказал его хозяин. – Так его зовут. Один из лучших жеребцов, который у меня когда-либо был. Он совершенно не злой. Тоби, хороший мальчик, – спокойным голосом говорил фермер.
Джеймс и фермер, которого звали Тед, подошли к огромному тяжеловозу. У того на шее алела и обильно кровоточила рваная
