Дни, когда мы так сильно друг друга любили - Эми Нефф
Джозеф чувствует: она хочет сказать что-то очень важное. Я вижу это по тому, с какой особой осторожностью он поднимается с грядки и идет к нам, как будто любое резкое движение может вызвать у нее поток слез.
– Мы знаем, это тяжело, – начинаю я, предупреждая ее страхи.
Вайолет качает головой и выпаливает:
– Я хочу развестись!
У меня глаза на лоб лезут, я бросаю взгляд на Джозефа. Если он и удивлен, то скрывает это лучше, чем я. Подрастеряв со временем подруг – из-за детей и мужей девичьи разговоры, совместные ночевки ушли в прошлое, – Вайолет полагалась на нас, доверяла нам. Я знала, что они переживают не лучшие времена; их брак разрушался обычным образом, точно так же, как галька превращается в песок, – незаметно, без предупреждения. Но я понятия не имела, что все зашло так далеко.
Вайолет продолжает:
– Я представляла, что будет по-другому. Ну в браке. Думала, главное, что мы друг друга любим. Мы были такие молодые и счастливые, когда обручились, и все так быстро закрутилось…
Я пытаюсь возразить, однако она опережает меня, говорит торопливо, задыхается.
– И я думала, что должна принять свою жизнь такой, какая она есть… Но когда вы рассказали о своем плане, я… – она начинает плакать, слезы текут по ее щекам, – на меня столько всего нахлынуло. Я была в ужасе от того, что потеряю вас обоих, и в то же время я вам не поверила, но больше всего во мне было зависти! – Ее слова становятся неразборчивыми в потоке рыданий. – Я вам завидую, потому что Коннор не любит меня так сильно, да и я его тоже, а я всегда мечтала, чтобы как у вас, и надеялась, что Коннор – тот самый… Думала подождать, пока дети разъедутся, и потом во всем разобраться, но не могу больше! Хочу найти свое «и жили они долго и счастливо» и не собираюсь терять время!
Она резко замолкает, тяжело дыша и вытирая нос краем футболки. У меня в подмышках покалывает от выступившего пота. Мы разбили и без того хрупкую вазу. Вайолет – наш самый ярый сторонник любви. Вот уж не ожидала, что когда-либо услышу от нее слово «развод».
Джозеф заговаривает первым:
– Я знаю, вы с Коннором отдалились друг от друга…
– Но это не значит, что надо взять и все бросить, – перебиваю я, подбирая слова, вороша в себе старые вопросы, возвращая из небытия битвы, которые велись много лет назад. – В браке не всегда легко, Вайолет, как и вообще в жизни. Не за каждую любовь стоит бороться, но если посмотреть, какая семья у вас получилась, посмотреть на ваши отношения, то за вашу однозначно стоит.
– Я вижу, как у вас с папой. Вам никогда не приходилось прилагать усилий, чтобы любить друг друга.
– Всякое случалось, поверь мне. Ты не все знаешь о нашем браке… Временами было совсем непросто.
Я очень хочу, чтобы она поняла, расшифровала мое секретное послание. Всплыв из глубин памяти, тайна не дает мне покоя. Однажды и я чуть все не бросила.
– Ты с ним беседовала? – спрашивает Джозеф, хотя мы оба знаем ответ.
– А он сам не видит, что я несчастна?
– Видит, конечно, только не понимает почему или просто растерян, – говорит Джозеф.
– Я даже не знаю, как объяснить, я не знаю, как мы до такого дошли… Нет той искры, которую я раньше испытывала к нему или к жизни, все так… – она взвинчена, захвачена эмоциями, поэтому с трудом подбирает слова, – …банально и скучно.
Я вижу, как формируется ее разочарование, и в центре всего этого – Коннор. Коннор, который не сделал ничего плохого, лишь стал привычным, заурядным мужем. Для Вайолет выбор в пользу заурядности – уже предательство.
– Иногда проще сосредоточиться на том, чего не хватает, а надо – на том хорошем, что есть.
Я очень остро ощущаю эхо в своих словах, я бы хотела вернуться назад и сказать то же самое себе самой.
– Как вы любили друг друга! Это было понятно всем окружающим. Какая-то космическая сила! Построить на этой основе совместную жизнь, создать семью – это и есть настоящая любовная история. Возможно, ощущения уже не те, что тогда. Тебе был двадцать один год, милая. Конечно, сейчас по-другому.
Мой стыд отзывается эхом, история повторяется. Я тоже когда-то чуть не совершила ошибку.
Джозеф, оттирая грязь на руке, подхватывает:
– После войны у нас с твоей матерью были непростые отношения, но, если бы мы тогда спасовали перед трудностями, мы бы не познали лучших сторон брака. Не пройди мы те испытания, у нас не возникло бы такой близости.
Вайолет шмыгает носом.
– Ты его еще любишь? – мягко спрашивает Джозеф.
Она вытирает слезы.
– Как человек, он хороший, и отец прекрасный, но мы так отдалились…
– Поговори с ним. – Я обнимаю ее за плечи так, как мне следовало бы тогда позволить удержать себя. – Расскажи ему о своих чувствах, о том, что тебе нужно. Да, потребуются усилия и время, но то, что у вас есть, того стоит.
Мне нужно, чтобы она поняла (хотя, боюсь, до нее дойдет только тогда, когда нас не станет), насколько редка их с Коннором любовь. Ее нельзя вырывать, как сорняк. Настоящую привязанность нужно культивировать. Речь не о бабочках в животе или выбросе адреналина. Искру поддерживает не волшебство, не магическое зелье. Стабильность – вот что делает брак прекрасным.
Вайолет снова начинает плакать.
– А как я буду без вас? С кем душу отвести? Он не поймет, только вы понимаете…
Она прячет лицо, плечи трясутся, и теперь я понимаю: все это не из-за Коннора.
– Знаю, милая. Все образуется, все у вас будет хорошо. Тихо-тихо-тихо…
Я успокаиваю ее словно ребенка, и моя решимость рушится. Нещадно палит солнце, на скамейке в кучу свалены детали будущего одеяльца для малыша Рейн, Вайолет дрожит в моих объятиях. Я придавлена грузом назначенной даты, осознанием того, что мы теряем.
Глава 8
Эвелин
Май 1945 г.
В мае в церкви на Арлингтон-стрит проходит наша скромная свадьба. Я в белом платье длиной до колена, а Джозеф в черном костюме, купленном со скидкой, которая положена работнику магазина. Он щурится, пока я приближаюсь к нему, сжимая в руке букет фиалок. Орган играет «Аве Мария», на передней скамье, вместе с тетей Мэйлин и нашими друзьями, сидят его сияющие родители. Мои приехать отказались – мол, далеко, как будто Бостон не
