Травница - Хизер Моррисон-Тейпли
– Ничего из рядя вон? – воскликнула Иден. – О чем вы? Я не травница. Я не ведьма. Я профессор в университете на Манхэттене и приехала сюда не по прихоти, а после тяжелого расставания. Каким образом мой приезд мог стать частью великого замысла? – спросила она, отмахиваясь от мысли, что смелый шаг по переезду в Англию был лишь отчасти ее личным решением, а она была лишь марионеткой в руках некоего кукловода. – А что, если я не хочу быть целителем? – рассердилась она.
Миссис Уэлш смотрела в огонь, улыбалась и молчала. И наконец промолвила:
– Ты уверена, что не хочешь быть целителем?
Этот простой вопрос застал Иден врасплох.
– Может быть. А может и нет. – Она поняла, что говорит как раздраженный подросток, а не как образованный взрослый человек. – Не в этом дело. Я не хочу, чтобы мне указывали, что делать. Это мой год отпуска. Мой… путь к свободе, год неожиданных решений и своевольных поступков. А вы говорите, что у меня даже выбора нет, все было распланировано и я угодила в силки, расставленные столетия назад.
– Пойди в сад, прогуляйся, милая, – просто предложила миссис Уэлш. – На свежем воздухе тебе полегчает.
Иден подошла к высоким дверям в дальнем конце гостиной, распахнула створки и вышла в сад, залитый холодным солнечным светом. Сад за домом был великолепен. Огромный, обнесенный старинным частоколом, разделенный на три равных прямоугольника, к центру его вела дорожка из неровно выложенных кирпичей.
«Посмотреть бы на сад весной. Интересно, что у нее тут растет?»
Она была так заинтригована садом с целебными травами, что вся ее злость тут же улетучилась. Некоторые травы она узнала сразу, несмотря на то, что посадки уже готовились к зиме: хризантемы от кашля, чеснок от простуды и лихорадки, мята от головных болей и нервозности, портулак от болей в животе.
«Да у нее тут целая аптека», – удивилась Иден, глядя на другие растения, названия которых она не знала.
Она медленно брела по дорожке, раскинув руки, касаясь кончиков высоких стеблей. И снова она ощутила покалывание, распространяющееся от пальцев выше по телу.
Вдруг перед ее мысленным взором пронеслись образы, словно кто-то монтировал кадры кинофильма, по несколько секунд каждый, они вспыхивали и гасли. Чья-то рука протягивает больному старику чашу, от которой идет пар… Образ погас. Малыш в одежде, которую носили несколько веков назад, сотрясается в судорожном кашле, а на столе в ступке – перемолотые корень солодки и мать-и-мачехи. «Солодка и мать-и-мачеха для здоровья легких», – подумала Иден. И этот образ тоже исчез. Словно травы, которых она мельком касалась, говорили с ней и показывали, на что они способны.
Закрыв глаза, она глубоко вдыхала насыщенный аромат зимнего сада. Ее лицо озарила улыбка, умиротворенная и такая счастливая.
Иден подошла к миссис Уэлш, что все это время стояла чуть поодаль.
– Да, я согласна. Я хочу стать целителем, – решила Иден. – Даже не представляю, как это будет выглядеть. В смысле, скорее всего я не буду жить здесь безвыездно. Но я больше не хочу изучать искусство врачевания травами, я хочу практиковать это искусство. Самое странное, что я вообще не понимаю, зачем все это говорю, но теперь для меня это не вопрос, а данность. Словно иначе и быть не может. Простите, что нагрубила вам в начале разговора. Но для меня все так неожиданно, особенно ваши слова о моем приезде в Бартон-Хит. Хотя они кажутся мне правдой. Я больше не могу отмахиваться от ощущения, что все так, как должно быть. Понимаете?
– Прекрасно понимаю, милая. Это и есть знание. Оно не приходит под громогласный бой литавр. Ты просто осознаешь нечто в глубине своей души, неожиданно, окончательно и бесповоротно. – Она улыбнулась.
– Знание? – уточнила Иден.
– Да, милая. Между целителем и травником есть разница. Каждый может заварить чай – это всегда полезно для больного. Простой травник смешивает ингредиенты, чтобы они стали лекарством. Но целитель «знает». Это гораздо важнее. Целитель дотрагивается до больного и понимает, что ему нужно нечто большее, чем смесь из трав и семян. Целитель касается трав и говорит с ними.
– Только что со мной случилось именно это, – перебила Иден.
– Знаю, милая. Потому что ты не просто травница, ты целитель. Тебе нужно практиковаться. Вспомни некоторые эпизоды из своего прошлого – знание всегда было с тобой. Но большинству из нас с детства внушают, что подобные разговоры – признак помешательства, и мы прячем истину глубоко внутри и стараемся ее не замечать. Но она всегда с нами. И та, что однажды займет твое место, тоже знает истину. Вот что тебя привело, вот что заставляет тебя здесь остаться. Знание, которому суждено быть, и планам, что судьба построила в отношении нас, очень трудно помешать. Будешь бороться – скорее всего проживешь печальную жизнь. Ты будешь грести против течения, выбиваясь из сил. – Миссис Уэлш замолчала, позволяя Иден обдумать сказанное. Но затем продолжила: – Здесь холодно, пойдем в дом. Я покажу тебе несколько моих любимых средств от ноябрьских болезней.
Улыбнувшись, Иден последовала за старушкой.
На большом деревянном столе в кухне уже стояли банки и лежало несколько вязанок сушеной травы.
– Я готовлю большое количество лекарств на каждое время года: в начале февраля, во время праздника зарождения весны Имболк, я делаю лекарства для тех, кто весной становится взвинченным и раздражительным; в ночь праздника Белтейн, когда приходит лето – лекарства от простуды, вызванной сменой жарких дней и холодных ночей; первого августа во время праздника Луннаса я готовлю лекарства от осенних хворей, а сейчас у нас Самайн, праздник нарождения зимы, сезон простуд и лихорадок.
Она показала Иден несколько рецептов, которые та с удовольствием записала.
– А теперь приготовь их сама. – Старушка подвинула Иден большую миску, наполненную травами и листьями. – Это лекарство для маленькой девочки, которую замучил кашель. У нее отходит много мокроты. К тому же она боится своего отца, он крупный, и у него плохой характер, а страх плохо отражается на здоровье. Что бы ты добавила
