Штрафной удар в сердце (ЛП) - Ми Мэри

ГЛАВА 17

АРИЭЛЛА

*ЯРОСТНО ГРЫЗУ КНИГУ*

Он обязательно должен был приехать за мной с подношениями в виде айс-кофе и в серых спортивных штанах, тем самым делая невозможным для меня сосредоточиться на том, о чем я вообще хотела с ним поговорить.

Мы с Граси сидели полночи, разбирая мою… ситуацию. Верная себе, она вытащила один из своих пятидесяти тысяч блокнотов и целую кучу цветных ручек, чтобы составить список «плюсы и минусы» и свод правил поведения. На второй пункт она согласилась только после того, как я вновь в красках пересказала ей каждое свое взаимодействие с Далтоном.

«А как он пахнет?» — с восторгом спросила она, сидя с поджатыми ногами, подбородок уперев в руку.

«Ну…» — я замялась, пытаясь подобрать слова. «Я, блять, не знаю, как описывать запахи. Я что, парфюмер? Главное, что он не пахнет потом, и мне хочется уткнуться носом в его грудь».

Мы пересмотрели список с утра, до того как Далтон приехал.

Некоторые из «плюсов», предложенных Граси, больше напоминали «минусы» — лично для меня:

1. Он платит за все

2. Ты можешь быть его +1 на мероприятиях

3. У него есть машина, не надо вызывать такси

Теперь, когда я сидела в мягком кожаном кресле с кондиционером вместо влажной жары, надо было признать — последний пункт действительно был плюсом. Даже если мне казалось, что машина вообще не подходит Далтону — ни по габаритам, ни по характеру.

А может, и подходит. Мы ведь едва знаем друг друга.

— Эй, земля вызывает Ари, ты с нами? — спросил Далтон, выдергивая меня из транса.

Я моргнула, глядя на его красивое лицо. Слабое освещение подчеркивало резкость его челюсти. Волосы — идеально небрежные. Мне пришлось буквально сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не потрогать — узнать, такие ли они мягкие, как выглядят.

— Да, извини, — я достала цветной листок из сумки и зачитала первый пункт:

— Первое правило: когда мы расстанемся — это я расстаюсь с тобой.

Как ни крути, мне нужно было сохранить хоть какую-то гордость в этой ситуации. Пусть и фальшивой, но услышать от него «дело не в тебе, дело во мне»? Я бы не пережила.

Его насыщенно-зеленые глаза вспыхнули, с каким-то хищным блеском. Он посмотрел на меня так, будто я была его любимой закуской, и в груди тут же вспыхнуло тепло.

— Конечно. Никто бы не поверил, что я добровольно тебя отпустил, — сказал он.

Тон был насмешливым, но в словах проскальзывало нечто большее, почти как признание.

Живот скрутило, и между ног прошла горячая волна. Возможно, я бы и справилась с этими фейковыми отношениями, если бы он только носил мешок на голове. Настолько его лицо отвлекало.

— Ладно, следующее правило, — быстро выпалила я, пытаясь спрятаться за листком, но он меня опередил:

— Ты надеваешь мою игровую майку на матчи.

— Абсолютно нет, — отрезала я.

— Почему нет? — он звучал искренне расстроенным.

Я закатила глаза, игнорируя его обиженную мимику.

— Потому что, звезда, я в тренерском штабе, а не твоя чирлидерша.

Вместо того чтобы расстроиться, он лишь улыбнулся:

— Ладно. Придумаем другой способ.

— Что это должно значить? — подозрительно спросила я. Он слишком легко сдался.

— Не парься, — подмигнул он. Это не избавило меня от тревоги. — Ладно, теперь моя очередь для правила.

— Ты только что его озвучил.

— А ты его отклонила. Так что у меня перезапуск, — он развернулся в кресле ко мне. — Ты позволишь мне покупать тебе вещи, не жалуясь.

Я скрестила руки на груди:

— Ни за что. Это правило еще хуже, чем с майкой.

Он вздохнул:

— Я не понимаю. Почему не можешь принять деньги? Это же не значит, что ты мне что-то должна, — его слова обожгли меня, как раскалённые угли, хотя он, казалось, говорил серьёзно.

— Потому что, Далтон, некоторые женщины должны мужчинам, — я отвернулась, зрительный контакт стал слишком тяжелым. — Некоторые женщины отдают все в своей жизни ради обещания, что о них позаботятся — только потом это обещание превращается в повод держать их под контролем, — голос стал резким, слова давались с трудом. — Я не проект благотворительности, Далтон. Я могу сама за себя заплатить.

Я думала о тех женщинах, которых знала — застрявших в ужасных браках. Даже если они готовы были бросить вызов культурным ожиданиям и уйти… они просто не могли себе этого позволить. Я давно поклялась, что со мной такого не будет.

Никогда не стану частью брака без любви, где я — всего лишь вещь.

— Эй, эй. Посмотри на меня, — сказал он, мягко подцепив пальцем мой подбородок, разворачивая мое лицо к себе.

Прикосновение было осторожным, бережным. И взгляд у него был таким же.

Я вдруг резко осознала, насколько мы близко друг к другу. Насколько одни мы сейчас.

— Я никогда не считал тебя благотворительным проектом. И никогда не буду использовать деньги как способ давления, — сказал он. — Хочешь платить сама — пожалуйста. Черт, можешь сама меня в ресторан водить, — его шутка заставила меня рассмеяться, и этот смех немного развязал тугой узел в груди. — Но пока все это длится, ты моя, Ариэлла. И я позабочусь, чтобы с тобой обращались как с принцессой.

Что-то скрутило живот — тяжелое, горячее, когда он с хищной интонацией выдал это одно опасное слово — моя. Внутри меня сразу же заорал голос здравого смысла: стена, срочно ставь стену, но тело… тело чувствовало только притяжение.

Как, черт возьми, на такое вообще отвечать?

Мое либидо, как дьявол на плече, нашептывало: перелезь через консоль и покажи ему, насколько ты хочешь быть его. Но это казалось очень плохой идеей. Поэтому я выбрала безопасный вариант. Что-то, что должно было снова включить защитный механизм. Потому что если так пойдет дальше, он разденет меня раньше, чем неделя закончится.

И не только физически — эмоционально тоже.

— Я не принцесса, — буркнула я. Аргумент прозвучал жалко даже для моих ушей, но он не стал это подчеркивать.

Он ухмыльнулся:

— Тогда «сильная мамочка».

Я рассмеялась в голос, и остатки напряжения внутри окончательно растворились.

— Ладно. Можешь покупать мне всякую фигню, если пообещаешь никогда больше не называть меня ни так, ни так.

— Согласен, — его рука оторвалась от моего лица, оставив после себя тепло, по которому я мгновенно начала скучать. Пока он откидывался назад, я услышала, как он тихо пробормотал: — У меня вообще-то есть другое прозвище для тебя.

Но он заговорил дальше, не дав мне возможности переспросить.

Голос Далтона стал серьезным:

— Ладно. Теперь главное правило. Мне нужно разрешение трогать тебя на людях… так, как трогал бы, если бы ты и правда была моей девушкой.