Некромантия и помидоры - Екатерина Насута
Не только она.
Тумилин нахмурился, как бывало, когда он никак не мог выбрать галстук. С ним случалось замирать у шкафа, в непонятной растерянности, в нерешительности, которая порой длилась и длилась. И даже губа дёрнулась знакомо, выдавая раздражение. Рука его нырнула в нагрудный карман.
- Убей! – теперь крик ведьмы смял и воздух. – Я не удержу долго! Давай же… выпускай… его… давай…
Воздух стал ещё плотнее.
Но теперь Зинаида видела его. И то, что изменило его. Всю паутину, что проросла по поляне, соединяя каждую каплю рожденного ведьмой света, с нею же.
Безобидный фокус?
Огоньки для красоты и освещения?
Как бы не так!
Тумилин медленно, явно нехотя, вытащил из кармана… часы? Старинные, с виду. Правда, слегка смятые, и потускневшие, но в них, внутри, что-то жило.
Что-то…
- Ну же! – крик ведьмы оглушил, а нити задрожали и начали рваться.
Одна за другой.
Одна…
И Зинаида вдохнула. А потом и выдохнула. И потянулась, поднимая руку, которая вдруг сделалась такой тяжёлой. Но она стиснула зубы. Пальцы зацепились за ведьмины нити и те треснули, правда, стало больно, но это тоже на пользу.
Боль заставила продолжить.
Вцепиться в нити. Смять их. Дёрнуть, разрывая связи между Тумилиным и его больной на всю голову матушкой. И он застыл. Зинаида слышала дыхание. Тяжелое. Судорожное даже. Лицо его налилось кровью. Губы сомкнулись. Голова повернулась в сторону детей.
- Н-нет… - пальцы разжались и часы упали на мох. – Я… б-больше… н-не… не буду!
- Вот и замечательно! – радостный голос Хиль взорвал тишину.
И ведьма заорала.
Дикий нечеловеческий крик её заставил паутину сжаться. Нити рванули и, казалось, сам мир затрещал. Они же, разорванные, устремились к той, что сотворила их, оплетая человеческое пока тело, превращая его в… нечто?
Зинаида слышала и хруст.
Скрип.
Скрежет, какой-то сухой, неприятный.
А ещё видела как стремительно вытягиваются пальцы ведьмы, и уже не они, но изогнутые, что клыки, конечности насекомовидной твари ложатся на плечи Хиль. А следом за пальцами тянутся, изгибаясь, и плечи. И торс поднимается, вознесённый над землёй двумя парами суставчатых изогнутых лап.
Чтоб тебя…
Потянуло перекреститься и поплевать через левое плечо.
- Тумилин… - Зинаида оглянулась. – Она… что она такое?!
Тварь, в которой от человеческого осталось не больше, чем ничего, потянула Хиль к пасти. И огненные ленты устремились в неё, словно это существо пило огонь.
Пило и не могло напиться.
- Я разрываю договор, - спокойно произнесла Хиль.
И пламя замерло.
Оно дрожало бело-голубым маревом, и Зинаида даже на расстоянии ощущала жар, исходящий от него. А ещё – странное нечеловеческое какое-то спокойствие Хиль.
Ей бы кричать.
Звать на помощь. А она вот стоит, и руку на плечо положила, прижимая конечность уродливого существа, которым стала ведьма. Будто опасается, что оно сбежит.
- Ты снова пыталась всех обмануть. А обманывать нехорошо!
Огненные крылья затрепетали.
А у самого лица Хиль щёлкнули жвалы.
- Но если подумать, то так даже лучше. Меня учили, что в каждой ситуации надо искать что-то хорошее…
Хиль отпустила тварь.
А руку сунула за спину.
- Зато теперь я могу тебя убить! - Зинаида не поняла, откуда появился клинок. И даже сперва не поняла, что это именно клинок. Просто Хиль взмахнула рукой. И продолжением этой руки стала серебряная лента. – И это тоже хорошо!
Она не двигалась.
Танцевала.
Умудряясь скользить между нитей, которые ещё оставались в воздухе.
Взмах.
И кусок конечности падает на мох, чтобы тотчас вспыхнуть, потому что и огонь желает получить своё. Второй. И тварь визжит да так, что закладывает уши.
Третий.
Голова у неё круглая, с выпуклыми глазами. И катится, катится… а тело, рассечённое надвое, некоторое время стоит.
Да уж. Пожалуй, о сказках Зинаида больше мечтать не станет. Ну их. Потом сплошная психологическая травма.
Но в обморок она всё-таки не упала.
Тварь умерла.
Странное ощущение. Вот она была. И с ней была цель жить дальше. Нет, только она, но ведь и эта тоже. А теперь ведьмы нет.
И цели, выходит, нет?
Хиль тоже вон выросла. Ещё год или два, и Рагнар ей станет совсем не нужен. И опять же, он знал об этом с самого начала, но почему-то знать – одно, а понять – другое. Теперь вот и понял.
И что дальше?
Впору постучать в дверь, в ту, которая отделяет мир людей от владений древней Веёльви. Принять из рук её кубок с мёдом забвения и уйти…
Он головой затряс, до того притягательной показалась вдруг мысль. Это всё ведьмины чары. Остаточные. Огоньки её силы медленно таяли, а вот огненные крылья Хиль не спешили сворачиваться. Напротив, истинное пламя, едва не смешившее носителя, замерло, словно раздумывая. Первозданная сила выбралась из тела существа, в котором по-прежнему не было ничего человеческого, вернувшись к Хиль.
- Дядя, - голос её прозвучал очень жалобно. - Я... Дядя, я не могу его убрать!
- Спокойно.
Мысли о том, чтобы уйти, моментально исчезли.
- Дыши. Вдох и выдох.
- Дядя, это не от нервов, - Хиль поглядела на него с упрёком. - Просто оно не хочет.
Огненные ленты, складывая узор из острых перьев. И отзываясь на него, заныла печать рода.
- Я не очень ему подхожу, - Хиль опустила клинок, на котором цвели знакомые узоры. - И мой дар тоже мешает. В одном теле с двумя дарами тесновато. Вот и спорят друг с другом. Ему нужен свой носитель. И...
Крылья взметнулись, чтобы почти коснуться кончиками над головой Хиль, рождая огненную сине-белую дугу. Заискрило. Запахло пламенем и кузницей, раскалённым железом и разогретой до предела кожей.
- Дядя, если я его не отпущу, то... то будет плохо. Всем.
Рагнар сразу поверил. С истинными стихиями не шутят.
- А если отпустишь?
- Огонь… - Хиль повернулась. И её лицо светилось изнутри. - Он сделал выбор. Алекс, а ты не хотел бы стать магом?
- Я?! - глаза мальчишки загорелись. - Я и магом?!
- Погоди, - Рагнар перехватил его. - Это не так просто. Во-первых, огонь - капризная стихия. И будет больно.
- Очень, - подтвердила Хиль.
Коса её распалась без ленты, и пряди теперь поднимались, вплетаясь меж огненных змей.
- Во-вторых, тебе придётся уйти. Ни ты, ни твой дар не сможете существовать в этом мире. Да и не только в этом.
