Ведьма и дракон. От судьбы в академии (не)спрячешься - Светлана Шавлюк
- Ты на нас беду накликала, милая, - словно обессилев выдохнула матушка. – Не жди добра от чешуйчатых, ох не жди. Ни добра, ни благодарностей. Одни лишь подлости с собой несут и беды.
- Это за что же вы нас так невзлюбили, уважаемая? – из глубины пещеры раздался слабый мужской голос.
- За что ж вас нам любить? А? – зло проговорила ма. – Али за высокомордие ваше? Иль за продажность вашей чести? Иль за то, что вы людскую судьбу поломаете, не задумываясь, ежели вам в том прок будет? Иль за то, что вы себя выше других мните? М? За что?
- Уж не знаю, чем вас обидели драконы, уважаемая, но не все мы так черны и порочны, как вы нас рисуете. Среди нас, как и среди обычных людей, иль ведьм, - он взглянул на меня, его губы искривились в извиняющейся улыбке, - есть как подлые, так и благородные, честные особи.
- Куда уж нам до вашего благородства, - выплюнула матушка. – Уходите. Уходите с наших земель и не возвращайтесь. - Мамин голос словно набирал силу. Он заставлял вжимать голову в плечи, окружал, обволакивал и проникал в самое сердце. - И к Маришке моей не приближайтесь. Иначе. Прокляну. Силы последние отдам. Жизнь отдам, но прокляну.
Я в недоумении смотрела на мертвенно бледную матушку. Дракон смотрел на нее с прищуром, будто готовый пригрозить в ответ. Но молчал. А матушка развернулась так, что юбка взметнулась, поднимая пыль и стремительно зашагала прочь.
- Я не понимаю, - прошептала, глядя в след матушке. – Не понимаю.
Хотелось броситься за ней. Обнять. Задержать. Расспросить. Но будто что-то останавливало. Матушка никогда не говорила, отчего так не любила драконов. И сейчас вряд ли скажет. Позже. Я обязательно спрошу обо всем вечером. Или завтра. А сейчас нужно помочь дракону.
На ватных ногах добрела до ключа, набрала воды, вернулась в пещеру. Гордан лежал с закрытыми глазами, словно снова уснул и обессилел. Дрожащими от волнения руками сняла повязки, обмыла раны. Дракон морщился и иногда шипел сквозь зубы, но молчал. Снова нанесла мазь, сменила повязки и поднялась.
- Тут, - махнула в сторону котелка и узелка, - немного хлеба, мясо вяленое, да огурцы свои, с огорода. В котелке вода. Мне пора, - закусила губу, чтобы сдержать слезы, которые рвались наружу.
2.4
- Маришка, - тихий голос дракона застал уже у самого края пещеры, - я не причиню тебе зла. Никогда. Ты мне жизнь спасла. И об этом я никогда не забуду.
- Лучше забудьте, - горячо произнесла, дрогнувшим голосом, - вы мне ничего не должны. И лучше будет, - сжала кулаки. Отчего-то было очень грустно и больно. Горло царапал колючий комок. Слезы сорвались и заскользили по щекам. – Уходите, как и сказала матушка. Как на ноги встанете, так и уходите.
Сбежала от дракона, села под раскидистой елью и расплакалась. И уж не знаю, кого жальче было. То ли себя из-за того, что матушкин гнев вызвала лишь тем, что чужую жизнь спасла, то ли дракона, который и не виноват ни в чем, разве в том, что под мамину стрелу попал, то ли матушку, которая не могла так ненавидеть кого-то без особой на то причины. Видно, боль ее была сильнее милосердия и сострадания.
Глава 3
Домой вернулась, когда уже день силу набрал. Солнце висело высоко-высоко в прозрачно-голубой синеве неба. Крепко целовало всех, до кого дотягивалось своими лучами, согревало землю, заставив утренние тени съежиться. Оно радостно обнимало нашу деревню, лес и горы. Скользило лаской по моей макушке. Только вот мне его радость никак не передалась. На душе было тягостно. Даже дышалось с трудом. Ноги домой не несли. Но я все же удрученно плелась, перебирая кончик косы.
После того, как всласть наревелась, нажаловалась лесу на несправедливость, все же доплелась до родника, набрала воды и вернулась к дракону. Как бы там ни было, а бросить его я не могла. Тишина в пещере была такой густой, что сводила с ума. Даже огонь под котелком трещал как-то грустно, нехотя.
- Маришка, - дракон следил за мной, не отрываясь, все это время. Но заговорить попытался только тогда, когда я заканчивала перевязывать его плечо.
- Не надо, пожалуйста, - громко шмыгнула носом, заморгала часто-часто, пытаясь удержать непрошенные слезы. – Не говорите ничего. Все не важно. Главное, что вы почти здоровы. И моя помощь вам больше не понадобится. И…простите. Простите за матушку. За стрелы эти. За все, - выдохнула и попыталась подняться.
Дракон перехватил мою ладонь. Вздрогнула. Показалось, что в меня попала маленькая молния. Она ударила в ладонь, пронеслась по венам, будоража, заставив задрожать и врезалась в самое сердце, рассыпаясь искрами, останавливая его и отправляя вскачь уже в следующую секунду.
Выдернула ладонь с испугу.
- Что вы сделали? – вскрикнула, прижимая руки к груди. Рассмотрела обе руки на всякий случай. Ничего. Никаких следов.
- Что? – недоумение в глазах дракона было искренним.
Играет? Или мне все привиделось? Показалось? Или коварный дракон приложил меня своей неведомой магией и теперь делает вид, что ничего не произошло? Оглядела его подозрительным взглядом. А что если матушка права и моя помощь дракону еще аукнется мне бедой какой?
- Маришка, я хотел…
Знать не хочу, чего он хотел. Тряхнула головой. Вскинула руку, останавливая.
- Мне уходить пора. Да и вам тоже. Не думаю, что завтра смогу вернуться, - отвернулась, закусила губу, чувствуя странную горечь. – Вы правы. Вас, наверняка уже ищут. Прощайте, Гордан, - шепотом выдохнула из последних сил и бросилась домой.
И вот теперь стояла у крыльца своего дома, топталась нерешительно. Но только зря волновалось. Стоило только заглянуть в дом, как выяснилось, что матушки дома нет. Встретились с ней мы лишь вечером. Она была безумно усталой, поникшей и какой-то неестественно бледной. На мои расспросы лишь рукой махнула:
- Иди спать, дочка, - прижала меня крепко к своей хрупкой фигуре, погладила по волосам, - иди, Мусеныш. Завтра поговорим. Утро, оно ж, как известно, мудренее.
