Ведьма и дракон. От судьбы в академии (не)спрячешься - Светлана Шавлюк
3.1
Но и утром матушка лишь отправила меня к тетушке Лине за свежим молоком, сразу после того, как я кашу проглотила. И слова вымолвить не успела. А потом к дядюшке Родику, договориться, чтобы он завтра Дайну встретил в соседней деревне, да к нам привез. Матушка будто специально отсылала меня, чтобы разговор оттянуть.
И вот, когда я от дядюшки Родика возвращалась, уже у забора меня настигла громкая неразборчивая брань. Явно матушка ругалась.
- И все равно не отступлюсь, - донесся до меня сильный мужской голос.
- Вон! - мамин крик резанул по ушам.
Сердце от тревоги подскочило к горлу. Я уж бросилась ко входу, когда дверь распахнулась, ударилась о стену с грохотом. На пороге показался мой раненый дракон. Сверкнул звериным взглядом. Замер, увидев меня. Вдохнул. Ноздри затрепетали. Шагнул ко мне и вдруг резко развернулся. Огляделся. Склонился над жестяным ведром, вытянул стрелу и на меня взглянул. Осуждающе так, грозно.
- Обманула, - покачал головой и улыбнулся криво. – Твоя, что ли, стрела-то?
- Нет, - мотнула головой.
- А почему же спрятала? Уж свою кровь я почувствую, - он прищурился. - Защищаешь кого-то?
- Нет, - снова помотала головой и прижала руки к груди. - Не гневись на меня, - зачастила. - Не причастные мы к беде твоей. Наша стрела. Кузнецом нашим сделанная, матушкой заговоренная. Да только магией чужой порченная. Не подумай, что это мы зла тебе желали. Не мы это. Чужой это. Я видела.
- Разберусь, - он кивнул, оглянулся, нахмурился и шагнул ко мне. Его желтые глаза затягивали, тонкий вытянутый зрачок пульсировал в такт моему бешенно колотящемуся сердцу. Гордан скользнул горячими пальцами по моей щеке, заправил за ухо выбившуюся из косы прядь. Дыхание сбилось, щеки загорелись огнем, а губы… Губы пересохли, его теплое дыхание касалось их, хотелось вдохнуть глубже, чтобы этот общий воздух остался с нами навсегда. Он склонился и поцеловал. Сладкий, легкий поцелуй отзывался теплом где-то в груди, заставлял трепетать не только сердце, но и все тело, рассыпая беспокойных мурашек от затылка вниз, по спине. Казалось, что прошел лишь миг, которым хотелось наслаждаться целую вечность, когда между нами вдруг взорвалась реальность матушкиным голосом.
- Ах ты, ирод! - на пороге появилась разъяренная матушка, сверкнула зелёными глазами, - Сын козы и вурдалака! А ну сгинь, - кричала она захлебываясь. - Прокляну. Весь род прокляну, только вернись. Лилиантово отродье!
Дракон бросил злой взгляд на матушку, что-то процедил и исчез в сизом мареве портала. Меня окатило отголоском его силищи. Потрясенно вздохнула.
- Под замок посажу, - тут же накинулась на меня матушка, - запру! Чтобы никакие глупости больше в голову не лезли. В свою комнату, - раненым зверем взревела она, - и чтобы носа не казала своего.
Юркнула мимо взбешенной матушки. Спрашивать сейчас было не с руки. Она и так драконью породу не жаловала, а сейчас и вовсе словно рассудок помутился. И что уж у них с драконом случилось, спрашивать боязно.
На следующее утро идти к дракону не решилась. Стыдно было. И боязно. Чего говорить теперь, знать не знала, но еще муторнее становилось от мысли, что приду в пещеру ту, а дракона и след простыл. Отчего-то мысль о том, что не увидимся мы больше тоской растекалась в груди, сжимая сердце. А потому и не решилась я навестить пещеру. Схватила ведро и бросилась из дому, даже не позавтракав. Решила на озеро сходить, умыться, да воды в дом принести. Все лучше, чем утонуть в горестных мыслях.
3.2
Домой возвращалась через пару часов. Когда солнце уже высоко висело в небе. Тяжело дыша, тащила полное ведро воды, надеясь, что буря в лице матушки миновала. И заживем мы как прежде теперь. Жаль, что без дракона. Тьфу! Все туда же. Завернула к дому.
- Ох, Велеса, - послышался грустный голос Верховной. Я от неожиданности замерла. Честное слово, подслушивать не думала, так уж вышло. Застыла на пороге и даже дышать перестала. - Говорила я тебе, что Маришка правду знать должна, а ты все тянешь. Или ты думаешь, коли спряталась у черта на куличиках, так никто и правду не раскроет никогда? Уж лучше от тебя пусть узнает, пока сама чего доброго не надумала. И в академию давно ей пора. Где это видано, девке уж двадцатый год идёт, а ты все её у своей юбки держишь. - Вот войдёт в полну силу, пусть и в академию идёт, - завела матушка старую песню. Сколько я бы не просилась, сколько б Дайна, Верховная, не уговаривала, а матушка все одно 'как войдёшь в полну силу, так иди, куда хошь'. Я от злости едва ногой не притопнула. - Да что ж ты дурная такая, - послышался грохот, - потеряешь девчонку, пока ждать будешь. Иль думаешь, дракон просто так грозился? Тут я от нетерпения вперёд покачнулась, так уж знать хотелось, чем там дракон грозился. Не удержалась и ввалилась в избу, едва воду не расплескав. - Подслушиваешь, Маришка? - прищурилась Верховная. Щеки стыдом обожгло. Оправила передник, косу перекинула на грудь и руками выплеснула, все же разливая часть воды: - Как вы могли подумать! Ой. - отставила ведро и честным взглядом обвела женщин, - ничегошеньки не слышала. Провались я вот на этом самом месте.
- Как же, как же, - усмехнулась Верховная. - В общем, ты моё слово слышала, - вновь к матушке обратилась. -. И, - призадумалась, кинула взгляд на меня, кивнула своим мыслям, - забираю я тебя, Маришка. Учиться тебе надо. Как положено. Хватит нянькаться. Нет, Велеса, - одним взглядом остановила матушку, - это моё последнее слово. Я за ней пригляжу. Так лучше будет. В три дня готова будь. Нам кое-чего докупить надо будет. И ты подумай. Поближе перебирайся, погостишь у меня, а там может чего и надумаешь. А теперь, милая, - уже ко мне обращаясь, - накрывай на стол, угощай гостью дорогую. Да побалуй старушку рассказом о том, как ты недалече жизнь спасала своему оленю, - рассмеялась Верховная чистым звонким смехом.
Уж на старушку-то она точно не похожа. Озорные глаза цвета грозового неба, коса до пояса чёрная, как смоль, морщинки едва показались в уголках глаз, ресницы чёрные, густые. Высокая, с полной грудью, талией такой тонкой, что обзавидоваться можно. Старушка. Усмехнувшись покачала головой. Все мужики
